Напряжение на высоте

Борецкого Павла так и не представили высокому гостю. Его даже не пригласили за массивные двери кабинета. Так не поступают с наследниками – и тут не нужно быть Го Дейю, чтобы понять последствия.

В этом не было предательства – Павла никто не гнал за порог, не отнимал титулование и не запрещал носить герб. Просто есть правила главенства в роду, исходя из которых даже малыш одного дня от роду, но с княжеской кровью будет старше, чем принятый в род наследником юноша на третьем десятке лет. Все, что останется для Борецкого Павла, – присягнуть малышу и верно служить.

Все потому, что род – это его Сила Крови. А без нее называться Борецким может стать опасно – не сейчас, когда жива еще княгиня, но через поколение…

Для Го Дейю это все означало, что Борецкий Павел более не может требовать, но способен просить. Воевать за чужачку, смерти которой хочет великий клан? Что скажет ему на это княгиня, которая – словно помолодевшая – после этого визита постоянно в разъездах? Возможно, она способна спрятать Дейю, устроить ей место в жизни и сделать так, чтобы старшие родичи никогда ее не нашли. Даже это потребует ресурсов – Го не какие-то хилые Аймара, которые не могут найти дочь, находясь в одном с ней городе.

– Я все понимаю, – тихо произнесла она. – Не печалься и не делай глупостей.

– Я желаю просить у княгини выделить мне с отцом герб свободного рода Зубовых, к которому я ранее принадлежал, – продолжил тем же упрямым тоном Павел.

– Я же сказала: не делай глупостей, – со строгостью произнесла Дейю.

– Да, мы не князья, как Борецкие, – не слушал ее юноша. – Но уж, поверь мне, защиту я тебе обеспечу, – завершил он с плохо скрываемой яростью.

И было столько веры в его словах, что Го Дейю не посмела ничего произнести вслух – из уважения и благодарности за его чистую душу.

– Да, нас только двое. Но у нас есть родовая привилегия, которую можно обменять на покровительство.

Дейю чуть было не замотала тревожно головой – эти кабальные обмены были ей знакомы. Но и сейчас она не произнесла ни слова.

– Нам будет где жить, – с искренней горячностью продолжил Павел, – у меня четырехкомнатная квартира в центре Москвы…

– Милый… – растроганно прервала его Дейю.

– Просто будь со мной, и я все решу, – выдохнул юноша и просительно посмотрел на нее.

И тот запас светлых чувств и эмоций, что копился в ней, неожиданно поднял ее в воздух теплой волной – казалось, улетела бы, если бы не его ладони на ее руках.

– Буду, – осознав себя снова на земле, просто ответила девушка. – И ты обязательно все решишь. Все наладится и будет хорошо! Мы переживем любые трудности. Квартира – это ненадолго! – с жаром успокоила его Дейю. – Уверена, мы обязательно совсем скоро построим себе достойный дом.

Павел на короткое мгновение отчего-то сделался задумчивым, но потом просто улыбнулся и кивнул. После чего продолжил практику весьма приятного занятия, освоенного ими за рассказами о его детстве. И мастерство его росло…

– А что у нас за родовая привилегия? – задумчиво произнесла Дейю, рассматривая красное ципао, свисающее со спинки кресла.

– Мы имеем право свободного передвижения по всем рекам империи, – приобняв ее, произнес юноша, – без пошлин и досмотров.

– Постой, – замерла Дейю, пытаясь осознать. – По всем рекам?

– По всем.

– Вообще-вообще по всем? – вскинулась она, приподнимаясь на локте.

– По всем на территории Российской империи, – терпеливо повторил юноша.

– И даже по великой реке Хэйхэ? Постой… Амур! Река Амур!

– По ней тоже. И по Зее, если тебе интересно.

– Тогда почему вы еще не князья? – недоверчиво приподняла она бровь, словно боялась, что ее разыгрывают.

– Наш дом – корабль, – без особого расстройства повел рукой Павел. – А для титула надо было хоть какую-то землю в собственность.

– Да с такими привилегиями можно любое княжество купить! – возмутилась Дейю. – Товар после перехода границы Поднебесной иногда дорожает втрое!

А жадность и въедливость имперских таможенников давно вошли в легенды.

– Чтобы перевезти внутри страны, проблемы нет, – пожал плечом юноша. – Только на вашей стороне границы даже до таможенного поста не доплыть – ограбят раньше.

– Значит, местный таможенный пост нас выпустит… – лихорадочно обдумывала девушка.

– Что значит «выпустит»? Он даже на корабль подниматься не имеет права. Под нашим флагом мы идем по реке мимо. Только если брать Амур – прямо в лапы разбойников и кровожадной сволочи, – поскучнел княжич.

– Ну уж, не надо столь категорично о них говорить… – заворчала Го Дейю.

– А как иначе? – возмутился Павел.

– Ну, например: «любимые и уважаемые братья моей супруги», – заворковала девушка, приникая к нему. – Которые никогда не обидят корабли мужа их любимой сестренки.

Взгляд Павла стал недоверчиво задумчивым. Затем шокированным и задумчивым. После чего просто задумчивым – с полным уходом в напряженные размышления.

– Эй, у тебя прекрасная и умная я в объятиях! – щипнула его девушка.

Но от немедленных маневров по подтверждению, что действительно прекрасная и в объятиях, уклонилась.

– Нам еще на встречу надо успеть, – поднялась она с кровати.