Напряжение на высоте

– Со мной все хорошо, – вновь потеряла она к ним интерес, – это у вас гору сперли.

Катари собрался уже в сердцах гаркнуть, но уловил краем глаза задумчивое лицо Олланта, поднятое ввысь.

После чего и сам озадаченно посмотрел на небо через бетонные перекрытия этажей торгового дома, любезно предоставленного им белорусами под проживание.

– Это невозможно, – уверенно произнес Катари, пытаясь отыскать на небе срезанную гору. – Быть может, они смогли замаскировать ее так, что мы не чувствуем.

И только Олланта все сильнее потирал место напротив сердца.

– Я же сказала – он вернет!.. – встрепенулась Инка, вскочив с места и с заботой глядя на чуть посеревшего дедушку. – Он очень обязательный и честный человек!

– Куда вернет? И когда? – мрачно посмотрел на нее дед.

– Ну, к нам когда приедет… – сбилась Инка.

– То есть он приедет к нам с нашей горой?..

– А можно сделать так, чтобы он не приезжал? – подхватил его беспокойство Катари.

– Но я уже пригласила… – виновато шаркнула ножкой Инка.

– Как сказать вежливо, что приезжать не надо, но при этом не нарушая обещание? – тяжелым взглядом одарил глава клана переводчика.

– U nas remont, – задумавшись буквально на мгновение, уверенно ответили ему.

– Это сработает?

– Если он культурный человек – бесспорно.

– Тем более его друг – наш зять… – произнес, что-то напряженно обдумывая, Олланта.

– Дедушка, спасибо! – пискнув, повисла на его шее Инка.

– Нет, ну а что… – растерянно пробормотал он, терпя нежности. – Ног – две, рук – две, голова, опять же. И не всегда же он будет пьяным…

– А еще у него княжество больше, чем Франция, и горы из золота… – шепнула ему на ухо Инка.

– А вот сейчас, стоя к нему поближе, отчетливо вижу приличного человека, – важно покивал Олланта, вновь розовея от довольства. – Это я просто стоял далеко.

– Только откуда этот Самойлов появился? – все еще недовольно смотрел ввысь Катари.

– Оттуда же, откуда все Юсуповы, – запросто ответила Инка, чувствуя прижатой к груди деда головой, как сильнее забилось его сердце. – Но нам не следует беспокоиться.

– Внучка… – попытался отстранить ее Олланта.

– Он никогда не навредит Артему – он ему как брат, а я рядом с ним.

– Если его род прикажет…

– Его жена носит перстень главной семьи Де Лара.

– Тогда его убьют раньше, – успокоилось сердце патриарха. – Вот на этом княжеском собрании и убьют. Значит, двое Де Лара на этом свете, и кто-то обязан быть на общем сходе. А первый сидит в тюрьме.

– Если мы позволим это сделать, – меланхолично возразил Катари.

Инка растерянно переглянулась, глядя то на деда, то на отца.

Да и на меланхоличном лице патриарха пробилось удивление и любопытство.

– А ты летишь сегодня домой, – строго распорядился глава клана дочери, движением ресниц перенося серьезный разговор с отцом – о том, что явившееся на свет единожды будет повторено, а союзники рождаются в бою.

– Хорошо, – потупилась Инка. – Только можно просьбу?

– Слушаю, – вздохнул Катари, который с недовольством ощутил, что никаких извинений он так и не дождется.

– Вы не могли бы его спасать с небольшой задержкой? – сложила девушка руки в молитвенном жесте. – Ну там ноги когда оторвут или глаза выколют…

– Мне казалось, ты о нем хорошего мнения… – усмехнулся Олланта.

– Сложные чувства… – на мгновение задумалась Инка. – От желания видеть его в гробу, собственноручно удушив, до уважения.

– С этим человеком можно работать, – переглянувшись с сыном, согласно кивнул патриарх Аймара.

Процессия старших родичей вышла из спальни, оставив будущего мужа и будущую невесту.

– Хоть кто-то в мире будет против, когда твоему Максиму захотят свернуть шею, – хмыкнула Инка, поправив тонкое одеяло.

Глаза княжича приоткрылись, показав все еще хмельной и нечеткий взгляд, вряд ли осознававший, где он сейчас.

Его решили не лечить – по словам переводчика, весь смысл таких возлияний в том, чтобы потом было плохо. Иначе теряется смысл. Такова традиция, а традиции Аймара уважали.

– Котенка покормили? – спросил Шуйский серьезным и ответственным тоном.

– Покормили, – ворчливо отреагировала Инка. – Тут вообще-то о жизни твоего друга разговор!

– Котенок сам себя не покормит, – вновь засыпая, произнес затихающим голосом Артем, переворачиваясь на бок. – А Максим сам всех сожрет.

Глава 20

Отражение в ростовом зеркале, приставленном к стене, показывало невысокую девушку в традиционном китайском наряде. Алый цвет ципао с высоким воротником символизировал радостное настроение бледной и напряженной владелицы. Черный кант одежды, расшитый орнаментом орхидей, что соответствовал мудрости и знаниям, столь же гармонично сочетался с паникой и страхом неопределенности в ее душе.

Го Дейю предпочла бы бледно-голубые цвета несчастья либо белый – траура и смерти. Но через дом Борецких, только-только набирающий слуг и приказчиков, не было возможности разыскать готовое платье. Желаемое обещали сшить по мерке, если есть время подождать. Времени не было.