Напряжение на высоте

Зал притих, уже осознавая, к чему подводят голоса из-за стола. Можно ли назваться Фоминской – наследницей богатейшего рода? Даже нужно – и никто мог и не спросить, хочет ли она этого, когда на кону такой куш. Выпнут из семьи, вернут фамилию, заберут наследство через детей. Только надо бы помнить, что наследство – это не только деньги, но и обязательства. Умерли виновники, попытавшиеся затащить в свою машину незнакомую девчонку, оказавшуюся княжной. Умерли все Фоминские, когда об этом прознал разъяренный дед, обожающий свою кровинку. Но ежели ты возвращаешь себе фамилию не для того, чтобы попытаться отомстить, если признаешь вину и хочешь возглавить клан – логично начать с покаяния, принимая прошлое в полной мере.

– Нет, – глухо прозвучало в абсолютной тишине.

– Интересно, случись бы такое у соседей, винил бы ты, князь Тарусский, в этом жадность недалеких наследников? Или бесчестье?

– Ты забываешься, как мне кажется!.. – задрожал от гнева голос новоявленного холостяка. – Кто тебе позволил лезть в наши с князем Стародубским взаимоотношения?!

– А они – есть? – поднял равнодушный взгляд на него тот, кого он посмел упомянуть. – Или ты что-то сделал, чтобы они объявились? Почему когда вы, жадная свора, делили наследство покойников, ко мне приезжал не ты, а князь Панкратов, уговаривая дать разрешение на розыск и погребение семьи Фоминских? Где ваше радение за родичей, потомки Юрия Святославовича, ежели за покойных просит чужак? Почему он их хоронит, а твоя жена приходит их оплакивать на его кладбище?!

– Ты сказал, нет у тебя претензий к семье Фоминских, – потупил взгляд Скрябин, скрывая злость. – Не желали мы тебя гневить, о старом напоминая. Новую жизнь рода сердце велело начать. Что до покойных, честь по чести предали бы останки земле! Ежели бы не этот вор, что украл себе землю и достояние и армией своей грозил уничтожить всякого! – в ярости ткнул он перстом в Панкратова. – Как кровь родную хоронить, когда пулей грозят?!

– Идти под пули, вестимо, – хмыкнул князь Урусов. – Ты совет для чего собрал? Чтобы мы под пули за твою честь и твоих предков пошли, а ты в Москве сидел?

– Чтобы пресечь поток и разграбление!.. – дал осечку голос, подлетев к потолку.

– Так я слышал, нет там его, – задумчиво прокомментировал князь Туманов, сидевший среди «неопределившихся» коллег. – Говорят даже, города грамоты направили князю Панкратову, чтобы на княжение его пригласить. Но, может, врут. Князь, было ли такое? – обратился он ненавязчиво к Панкратову, про которого словно вспомнили только сейчас.

– Грамоты имеются, – скупо ответил он.

– От всех городов и весей? – словно не поверил ему Туманов.

– Именно так.

– Защитником или владетелем? – уточняли у него.

– Защитником. – И словно оправдываясь, добавил чуть тише: – Крови было много: мародеры, убийцы на улицах… О законах позабыли; словно звери, а не люди. Города хотели безопасности. А благородные на этих землях сидели по своим домам, не иначе притворившись глухими и слепыми. Кто же вышел – грабил соседа, – обвел он мрачным взглядом присутствующих.

Была в его словах правда. Она всегда была – во всех словах, что говорились сегодня, но князь не спешил уточнять масштабы и детали – равно как и то, что грамоты выписаны после установления мира. С собой эту правду для того и принесли… Но для совести и чести своей – сделал он куда больше добра, перенимая бесхозное. И закон – он вернулся в охваченное паникой княжество именно с его вымпелами, привезенный на броне его БТР.

– Стало быть, и владетелем тебя не назвать?

– Я таковым себя разве называл? – изумился князь. – Я столько денег потратил, чтобы людей из подвалов вытащить и восстановить водоснабжение… Павших похоронить по чести. Пропавших из-под завалов спасти. Сегодня слышу речи, будто я разорил и разграбил.

– Святой с нами за одним столом! – едко прокомментировал князь Скрябин. – Поди, жизнь ты им оставил, а карманы за помощь свою вывернул до донышка, да еще за ноги потряс, чтобы грош какой не утаили!

– Княжество я принял нищее, – сухо ответил Панкратов, вызвав волну удивления.

– Это Фоминских-то?!

– Золото в сокровищнице целиком ушло на восстановление, да еще и не хватило, – недовольно повел он плечом. – Своих супротив имеющегося доложил почти десятикратно. Ценные бумаги – сгорели.

– А банковские счета?! – гудели уже по всему периметру стола.

– «Форц-банка»-то? – словно припоминая, уточнил Панкратов. – Так его у меня нет. Забрали, – развел он руками, сетуя.

Удивление стало оборачиваться форменным изумлением.

– Это у тебя-то?.. – сглотнув вязкую слюну, обескураженно спросил князь Тарусский.

– Он был очень убедителен, – постарался не скрипнуть зубами Панкратов.

И не обращать внимания на тыкающий в его бок локоть князя Давыдова, требовательным шепотом бубнившего: «Это он? Это он, да?»

– Сейчас этот банк подарен моему внуку, Игорю, – подал голос князь Долгорукий.

Градус изумления приподнялся вновь.