Напряжение на высоте

– Я, пожалуй, откажусь, – вывернулся Еремеев из объятий и для верности отступил за Шуйского.

Так и от Давыдова, и от Мстиславского подальше…

– Жаль, – грустно отметил Юсупов.

– Есть и другие кандидатуры, – с легким недоумением пожал плечами Мстиславский.

– А вы ведь с моим младшеньким внуком еще не знакомы… – оглядел Юсупов князя Семена сверху донизу. – И верно…

– Не довелось, – проступало у того недоумение еще сильнее. – Безусловно, я слышал много лестных слов от своего сына…

– Господ просят пройти в Андреевский зал! – прогремело под потолками Большого Кремлевского дворца.

– Ну, еще не то услышите, – вздохнув и посмотрев на медленно открывающиеся створки и выстраивающийся почетный караул, произнес князь Юсупов.

Глава 26

Шоркали кресла, отодвигаемые от огромного овального стола, рассаживались по местам владетельные господа, раскланиваясь с соседями – стараясь, впрочем, не смотреть по сторонам и вверх. Слишком подавлял тронный зал даже привычных к роскоши и богатству людей. К мрамору и позолоте колонн можно привыкнуть; сводчатыми потолками и художественным паркетом – восхищаться, а своим гербом в числе иных объединившихся в границах империи – законно гордиться. Но сам зал был настолько монструозен по своей величине, будто построен не для человека. Даже престол императора под балдахином и золотой звездой «Всевидящего Ока», занятый тремя резными креслами, вполне гармонично сочетался бы всего с одним, но под стать габаритам помещения. Правда, сама личность императора, занявшего центральный трон меж пустующих крайних, вполне соответствовала любым масштабам. Только уютнее от этого всем остальным не становилось.

Уж тем более не по себе чувствовалось всей армаде порученцев, свитских и телохранителей, мало того что задвинутых к стенам, за колонны, так еще и заблокированных собственной государевой стражей, живым щитом не дающей ни подойти и кресло подвинуть князю, ни торопливым шепотом дать подсказку. Формально свита присутствовала, но сама форма зала оставляла князя наедине с хозяином дворца. Совсем уж неуютно было тем свитским, господин коих не явился по уважительной причине – ради традиции, он все равно считался присутствующим в равной степени. Но его слугам в любом случае оставалось только молчать, даже если в зале прозвучат речи не в их пользу…

Сам император беседовал с кем-то из порученцев, тактично давая время обустроиться гостям, и те охотно толкались, стараясь быть ближе даже не к трону, а к тем полюсам силы, которые они сочли первенствующими на этот день. Перетаптывались люди подле князя Черниговского у левого крыла стола – и было их немало. С ближнего от императора края торопливо собрались алчущие земель и богатств Фоминских. Третьи собирались на правой стороне стола, желая быть поближе к князьям Мстиславскому и Юсупову. Остальные же заполняли лакуны между противоборствующими силами, удерживая расстояние как от первых, так и от вторых – с самыми влиятельными по дуге напротив трона, лицом к нему.

– Василий, сядь справа от меня! – шикнул князь Шуйский, удерживая друга за полу мундира.

– Я все продумал! Пойдет драка – буду двигаться по часовой стрелке! – упрямо нацелился князь на другое кресло.

– Но я же за вас!.. – обескураженно смотрел на них слева князь Можайский.

– Тогда давайте поменяемся, – мудро предложил ему Давыдов.

– И я за вас, – опасливо выглянул из-за плеча Можайского князь Ухорский.

– Саша, не держи меня, я сейчас с другой стороны стола вернусь, – азартно потянулся дальше Василий.

Но был остановлен, утохимирен и зажат между Шуйским и Панкратовым. Потому что драка до оглашения повестки – недостойно высокого княжеского титула. Пусть хотя бы будет за что!..

– Ладно, – ворчливо двигал плечами Давыдов, пытаясь убрать руки со столешницы под стол, к поясу и фляге.

– Василий, я тебя сердечно прошу!

– Что?! Я не понимаю, что за избыточная опека!.. – возмущался он тихим шепотом. – Ладно в прошлом!.. Помню, был я в чине поручика… Но сейчас-то я серьезный человек!..

– Водички попей, – присоветовал ему друг.

Давыдов шумно, выражая недовольство, придвинул к себе высокий хрустальный графин и громко набулькал в граненый стакан воды.

– Форма знакомая, ощущения не те… Как тогда ночью, когда отелем ошиблись.

Шуйский горестно вздохнул.

– Надо было все-таки прикупить тех крикунов, – констатировал Панкратов, глядя на галдящий край стола, собранный из удельных владетелей не самого большого достатка, но самого могучего гонора.

– Так я и прикупил, как договорились, – спокойно произнес Юсупов. – Счета потом всем пришлю, по равной доле.

– Когда успел? – удивились в ответ.

– С утра еще.

Мстиславский покосился на соседа, но комментировать не стал. Остальные тоже вспомнили, почему не любят Юсуповых.

– Гости дорогие! – прогремело от трона, заставив говоривших умолкнуть и повернуться лицом к императору. – Сегодня вы здесь по моему приглашению, в моем доме. Собрал я всех, чтобы князь Скрябин мог свою обиду до вас донести. А вам решать, признать ли его обиду и помочь ли – словом, а может, и делом. Говори, князь.