Напряжение на высоте

Черниговский поймал себя на том, что стоит в проходе двери, привалившись к створке, и искренне любуется, глядя на супругу, сидящую перед зеркалом. Лита сидела к нему спиной, расчесывая длинные, цвета воронового крыла, волосы – и он видел ее лукавую улыбку, обращенную к нему в отражении. Сколько ей лет? Вечные двадцать шесть – в этом весь ответ. Зрелость, помноженная на природную красоту и властность. Волна обожания прокатилась по телу, обернувшись отчего-то кое-как удержанными слезами.

– Лита, я все потерял… – не удержал он дрожь в голосе, а слезинка все-таки скатилась на щеку.

– Что случилось? – замерев с расческой в руках, с тревогой смотрела она на него через зеркало.

– Они убили моего сына. Они убили Олега! Они узнали про Заповедник… – Скрываемая до того паника все-таки прорвалась в голосе горестным шепотом. – Они выпустили заключенных!

– Нину – тоже? – поджала она губы недовольно.

– Всех, – покаянно опустил князь голову.

– Значит, пришло время взять власть, – порывисто повернулась супруга к нему и даже не подошла – подплыла, остановившись в миллиметрах и заглянув снизу вверх. – Ты достоин быть первым, муж мой. Надо сломать вековую несправедливость. Призови союзников. Надави на должников. Заставь выступить всех, кого ты готовил и выращивал.

– Они убоятся императора, – отчего-то произнес князь Черниговский.

Произнес правду, но не ту, которую она должна была услышать.

– Император будет мертв, – жестко произнесла супруга.

Метнулась к будуару, порывистым жестом выбила фальшдоску из боковины и куда более бережно достала оттуда шкатулку, обернутую темно-алым бархатом.

Двумя руками, словно регалию, поднесла она ее к супругу и ободряющим взглядом призвала открыть.

Мягко щелкнул замок, отворяясь, и под приглушенным светом люстр матово блеснул наполненный синеватой жидкостью стальной шприц.

– С этим – ты убьешь его, – шептала Лита. – Это подарок от наших друзей. С этим – ты убьешь кого угодно. Потом ты сольешь весь компромат на князей в Сеть, чтобы народ вышел на улицы, добьешь сопротивляющихся и взойдешь на трон героем, – уверяла она его, а он млел, глядя в эти глаза, что отражали его влюбленное лицо.

– Лита… – заикнулся князь.

– Т-ш! Я знаю, оно лишит тебя детей. – Бережно отложив шкатулку на стол, женщина взяла в ладони его лицо и поцеловала подбородок. – Но сегодня мы сделаем нового! Мы сделаем тебе наследника, – целовала она его лицо.

А князь сходил с ума от вожделения.

– Я немного придержу беременность на тот случай, если кто-то заподозрит тебя, – ворковала Лита. – Когда ребенок появится, он будет здоров, и всякие подозрения умрут. Потом умрут их владельцы.

– Да… – выдохнул князь, чувствуя ее руки под своей рубашкой.

– Мы назовем его Олегом, в честь твоего бастарда, хочешь? – шептала она.

Князь хотел, теряя рассудок.

Хотел настолько, что не мог заставить себя сказать ей, что император уже знает о товаре. Что признался он ему в этом сам. Что их война проиграна, потому что он не сможет заставлять идти в бой князей под страхом разоблачения, потому что они уже разоблачены. Они все – все, кого он выращивал, скармливая им ослабленные владения, но связывая страшной тайной наркотрафика, – боятся не князя Черниговского, а огласки, а этого страха больше не существует.

Но он молчал и пил вкус этих губ, сходя с ума по ней так же, как когда-то мальчишкой. Ей уже тогда было «двадцать шесть», и ничего не изменилось.

Сумасшедшее вожделение отпустило его через несколько часов. Потом он лежал в постели, прислушиваясь к ее дыханию. И только под утро, когда рассвет проявил тени в комнате, сел на край постели. Оглянулся на Литу, отметив изящную спину, приоткрытую одеялом. Потянулся к ней рукой, желая провести по нежной коже, но кое-как удержался и силой воли заставил отвернуться.

Перед ним, на столе перед зеркалом, по-прежнему стоял открытый футляр со шприцем.

А рядом лежал его сотовый телефон. И он помнил номер.

Мыслей не было. Но взгляд невольно переходил с предмета на предмет.

Футляр. Телефон. Футляр…

Глава 31

Иногда иные праздничные события невольно смотрятся с тревогой.

Например, воскресное утро в родном доме, да еще с любимой девушкой под боком, устроившейся вместе со мной на диване перед телевизором, могло смело претендовать на звание идеального. Тем более что родитель и сестры укатили на выходные к Федору в Румынию, и были мы тут одни. А еще – родственники Ники тоже были в безопасности. Плюс защита дома работала на максимум, убирая вообще любые треволнения и беспокойства. Ну и Брунгильда тоже бдила, на всякий случай держа одно ухо приподнятым, а кот Машк лично смотрел в окно.

Словом, все для того, чтобы Ника перестала ерзать и спокойно посмотрела со мной какую-нибудь легкую комедию. С чего-то же надо начинать обычную семейную жизнь.

Вон даже еда разогретая стояла на столике перед нами – это чтобы девушка не металась, придумывая причину для беспокойства.