Напряжение растет

Земля вокруг шипела выкипевшей водой, и даже часть одежды занялась огнем. Пришлось сдернуть костюм и откатиться в сторону, ухватив голову руками и пытаясь собрать из воспоминаний и слов прошедшие события.

Память выделывала странные вещи, расставляя все в необычном порядке, смешивая эпизоды детства и то, что происходило мгновением раньше, щедро сдабривая картинами, которые не были и не могли быть моими воспоминаниями… но тоже хотели занять свое место в моей жизни…

– Федор! – ухватился я за якорь и бросился к деревцам.

Коснулся обеспокоенно его руки и понял, что забыл, кто он мне. Но он важен, это точно! Второй, у дерева, с него все началось… А что началось?

До боли в голове попытался сосредоточиться, но, когда понял, что бесполезно, решил начать с простого… Подвижный холод в волосах – это ветер. Запахи вокруг – это…

«Война…» – подсказал хор странно знакомых голосов внутри.

Тут же застучало в висках, завалило чужими образами.

– Стоп! – закусил я губу, борясь с раскачивающимся миром. – Не та война… И война ли… Но враг все еще есть.

Взгляд равнодушно мазнул по спекшимся с землей остаткам сапог.

«То ли еще было…»

– Хватит! – кое-как унял новую волну воспоминаний.

Тут иной враг. Он сложнее и проще одновременно. Проще – для памяти, требующей невозможных и незнакомых действий. Сложнее для меня, осознавшего, что даже за рангом «учитель» стоит гибель. У меня не было таких врагов…

«Были…»

– Тихо!

Один враг все еще жив. Он не придет на свет вспышки, но вернется к вертолету, чтобы… Вновь вспышка боли вместо знания. Но там остались двое моих друзей, и я обязан…

– Немного подождите, – шепнул я людям, которые были мне важны, но чьи имена память забрала себе и пока не отдавала.

Пусть путь назад сложен для избитого тела, но свое право на сон я еще не заслужил. Вот сделаю так, чтобы… Даже остановился, пытаясь вспомнить, что будет зваться победой. Не важно, ведь пока есть враг, а потом…

«Бог преумножит!..»

– Может быть, и так, – осторожно согласился я.

У вертолета суетился противник, выкладывая тела своих подручных рядом со спящим медведем, складывая рядом оружие, мимоходом прижигая следы крови на поляне и тревожно глядя на порыкивающую с небес грозу.

Правильно он ее побаивается. Этот зверь получит его жизнь.

«Не сработает», – пришло скептическое.

«Должно!» – привалился к дереву и потянулся Звездочками к земле под врагом, следуя за ней своей Силой по ручейкам воды между пожухшей травы.

А затем потянулся к небесам, предлагая забрать положенное им. Небеса равнодушно промолчали, прогремев молнией где-то совсем вдали.

– Но ведь раньше работало… – пронеслось растерянное.

– Ты почему не сдох? – строго спросил голос у вертолета. – Куда этот идиот смотрел?

– Я… – Автоматически вырвалось злое слово, а тело само двинулось ему навстречу.

– Ты-ты, – хмыкнул мужик, оценил мою шатающуюся походку и сплюнул на землю. – Давай, подходи ближе… Своим ходом на костер.

«Здесь – закон?» – зазвучало ехидное в голове чужими голосами. До неожиданного смущения.

Не те слова…

«И земля не твоя для таких слов», – наставительно произнесла память.

Не мои слова… Взятые неведомо откуда и примеренные на себя, но оказавшиеся не к месту.

– Пришел за другом, – нашлась фраза гораздо честнее.

– Забирай, – махнул мужик рукой на медведя. – Нога болит вас тащить. Что вы за бешеные, а? – злобно добавил он. – Ничего бы вашему Зубову не было! Ничего! Папаша бы расстался с деньгами! Новые заработал бы! Столько ребят положили! Себя не берегли!

Он бесновался, не замечая, как тихо поднимается на лапы огромный силуэт за его спиной. Так тихо, как умеют это только медведи.

Я же говорил, он просто спал!

– И что, чего вы добились в итоге?!

Медведь устало мотнул мордой. Я изобразил неловкие шаги и сместился в сторону, будто старался не упасть.

– Все сдохли! Все!

– Все, – согласился я, заметив, как Артем в обличье зверя присел на передние лапы. – Все наши враги умрут. Потому что я…

Медведь резко набрал воздуха и проревел в спину бандита столь мощно, что меня снесло в сторону, ударив уже настрадавшейся головой о сломанное дерево.

А враг – он так и остался на месте. Стоял, сопротивляясь реву, пока не истончился его щит. И даже потом, когда вопль ярости, щедро перевитый Силой, снимал с его тела одежду, слой за слоем, обращая в прах, но удерживая на месте и приподнимая над землей, будто схватив за глотку, – он стоял, уже безвольно. А затем с него словно стали срезать кожу, миллиметр за миллиметром, покрывая землю на поляне алым лепестком крови, вытянутым в сторону просеки. На землю упали только выбеленные кости.

Мгновением позже, устало покачнувшись, рухнул и медведь.

И вновь – череда образов, будто ждавших развязки драмы, чтобы накинуться и окончательно запутать мысли.

«Медведь враг! Увидел – убей!»

– Мой медведь, – не согласился я с памятью, с трудом поднимаясь на ноги. – Мой друг… Мы друзья…

Тут должны быть еще трое. Я им обещал… Морщины сошлись на переносице. Попытался вспомнить. Я обещал им победу.

«Как всегда».

Но не над этими людьми, что лежат в траве. Другую победу. Усталость не давала собраться с мыслями.