Напряжение растет

– Их счастье, – выдохнул учитель. – Ни один отец не позволит, чтобы красоту и способности его дочери оценивали два шкета. То, что додумались не объявлять лучшую, выдает хоть какой-то признак наличия мозгов! Может быть, даже обойдется. Но конкурс непременно надо закрыть, красиво, с подарками каждой девочке! Одинаковыми!

– Заодно устроим рекламную акцию, – успокаивая скорее старика, чем меня, произнес папа. – Как раз есть легкие в изготовлении, но очень полезные кулоны. А там новые заказчики появятся, верно, сын?

– Верно, – кивнул я, ощущая, как на плечи ложится камень вины и обязательств. – А вот… мы ведь не просто так все устроили…

– Думать забудь, – построжел отец. – Выделишь кого-то – остальные порвут на мелкие лоскуты. И подарками тут не отделаться.

– Скорее, родители запретят девочкам признавать себя победителями. Им тоже проблемы не нужны, – успокоился старик, откинувшись на диван.

– Девчонок жалко, – понимая, что спорить бесполезно, все же робко вставил я.

– Мм?

– На соревнования хотели – не выиграть, так хоть посмотреть. Говорили, там принцы будут. Только взносы такие сделали, что шансов попасть нет. Вот и пришли почти все – мы ведь пятого человека в команду искали.

Для них это действительно было очень важно – оказаться рядом с вышей аристократией империи, побеседовать, понравиться и запомниться. Девушки дышали этой надеждой, даже становилось неловко – именно поэтому мы спрятали все оценки и условились ни под какими пытками их не выдавать.

– Сын, извини, но у нас тоже нет денег на участие, – виновато улыбнулся отец.

– Вот, – обратился старик к нему. – Не зря панику подняли. Это ведь если бы после всего еще и соревнования сорвались, какой бы скандал вышел!

– А вот если бы у меня были деньги, – припомнив разговор с Русланом, решил я получить разрешение втемную, – вы бы не мешали мне участвовать?

– Разу… – начал папа.

– Мы подумаем, – прервал его старик, жестко посмотрев на соседа по дивану.

– Что? – возмутился тот.

– Еще не хватало, чтобы кто-то в городе ограбил банк!

– Да я в жизни не стал бы банки грабить!

– Вот! – поднял палец папа, гордый за сына.

– Инкассация наиболее уязвима!

– Стоять! – рявкнул он, не опуская руку.

– Но и ее я грабить не буду. – Заметив чуть подергивающийся краешек папиного глаза, добавил: – И никого не буду. В этом году.

– Сын, – вздохнул он, обхватив голову руками, – ну почему ты не обычный ребенок! Такой, чтобы плохие оценки были максимумом твоих проблем!

– Но-но! Я не какой-то обычный ребенок! – уловив момент, я с важным видом выудил дневник и распахнул на странице с одними пятерками. – Физика, математика, физкультура – и это с костылем!

– Другой дневник, – мрачно протянул раскрытую руку отец, игнорируя протянутую книжицу.

– А?

– Максим, у вас в школе электронный дневник с доступом через Интернет.

– Какая подлость – молчать об этом! – возмутился я искренне.

– Дневник, Максим!

Но пути отхода, увы, не придумывались.

– Итак, – распахнул папа копию первой книжки, широким жестом призвав в свидетели наставника.

– История – два. «Написал в контрольной о своем детстве». Зачем?!

Они сами хотели знать биографию Императора!

– Химия – два с плюсом. «Собрал самодельное взрывное устройство». Как?! – возопил папа Михаил.

– Самостоятельная работа, – повел я плечом. – Это должен был быть салют.

– И они дали вам реагенты?!

– Нет, но я подготовился и принес свои, – счел правильным пояснить. А затем, после настороженной паузы, добавил: – А учитель и до меня седой был…

– Ма-акси-им!!!

Сверху, с лестницы, донесся хруст и лязг вышибаемой двери, и через короткое время сверху показались сестры и брат с перепуганными мордашками, они мигом слетели ко мне и обняли, защищая.

– Все в порядке, – поспешил я успокоить их.

– «Возможно, поджег школу», – опешив, поднял на меня взгляд папа. – Что значит – возможно?!

– Они сомневаются.

– Все, сын, мы переводимся, – глухо произнес он, зашарил по карманам, затем шагнул к полкам у стены и выудил из верхнего ящика сигареты.

Щелкнула зажигалка. А с моего пояса пропали две пары рук. Катя и Тоня глянули на курящего отца, затем на меня, сверкнули слезами обиды и обвинения в глазах, затем развернулись и ушли к себе в комнаты.

– Это и моя вина. Не смог научить, – закряхтел, поднимаясь, старик. – Завтра я съезжаю, – бросил он, направляясь на кухню. – Мой контракт уже кончился.

Отец молча вышел на улицу и мягко прикрыл входную дверь.

Только Федор остался и не отпускал меня никуда. Так бы я, наверное, тоже нашел куда пойти. В Верхний Новгород, например.

– Все будет хорошо, – заверил он меня, прижимая сильно-сильно. – Завтра мы извинимся, и нас простят. Только ты больше так не расстраивай папу, пожалуйста!

Защипало в глазах.

– Обещаю.