Напряжение растет

— Тогда без сдачи, — легко пошел я на добрый поступок.

— Я сейчас! Я мигом! — аккуратно приняв деньги, заторопился он куда-то вниз по улице и скрылся за калиткой шестого по счету дома.

Миг обернулся десятком минут, зато и вернулся Дима не один, а в сопровождении бабушки — просто одному ему было не унести сетку с трехлитровой банкой молока, мешок муки, сахар, ведра с вишней и…

— Еще немного! — выдохнув, он тут же сорвался бегом обратно.

За ним направилась старушка — не столь быстро, но появились они снова вместе.

…и еще банки с молоком, пакет с творогом, сверток с маслом, сетчатая сумка с тыквой, упаковки с разнообразной зеленью, пакет с яблоками…

— Последнее!

…небольшой мешок с картошкой и две банки меда.

— Вот, на пятьсот рублей, — устало выдохнул Дима и по-хозяйски повел рукой над продуктами.

— Без сдачи, это когда сдача — себе, — пояснил я ему.

— Да? — впился он пальцами в шевелюру.

На лице промелькнули растерянность, сомнение, затем мировое возмущение, тоска и обреченное смирение.

Рядом спрятала улыбку в ладонь бабушка и, подойдя сбоку, погладила внука по волосам:

— На выходных за кедами поедем.

Грусть тут же сменилась светлой радостью — и от слов, и от ласки.

Все-таки бабушка — это очень хорошо. Почему только у нас нет?

— Занести поможешь?

— Да легко, — совсем без обиды весело произнес Димка и первым открыл калитку.

Если по двору можно судить о характере хозяйки, то нрав у нее наверняка очень строгий и дисциплинированный. Ни намека на беспорядок. Белый кирпич дорожки тянулся прямо к входу в аккуратный деревянный домик с верандой, и только там в обход дома нырял на задний двор. Трава смотрелась декоративной лужайкой, подстриженной в паре сантиметров от земли. Вдоль забора, граничащего со школой, посажены кусты шиповника, на противоположной стороне как украшение — яблоня, затеняющая белоснежную скамейку под своей кроной. Непразднично смотрелась разве что собачья будка возле дома — но не из-за внешнего вида, а просто потому что заколочена, тонкая цепочка смотана, а ошейник из потрескавшейся от времени и солнца кожи висел на гвозде.

Окна дома сияли чистотой и изнутри были завешены узорной вышивкой. Ни одной открытой форточки. В душе шевельнулась тревога — как бы хозяйка не ушла по делам.

Убедившись, что обувь не испачкает дорожку, мы быстро перенесли все к ступенькам дома. Дима солидно пожал руку и, с опаской посмотрев на дверь, тут же исчез на улице, аккуратно прикрыв калитку.

— Есть кто дома? — вежливо постучав, тронул я дверь.

Та оказалась закрыта, да и никто не спешил ее открывать.

Постучавшись вновь через пару минут и не дождавшись ответа, совсем уже было хотел развернуться, но из глубины дома послышались уверенные шаги.

Дверь распахнулась, заставив отступить на шаг. А затем я невольно отступил еще раз, чтобы целиком осмотреть статную женщину эдак под два метра ростом в длинном зеленом платье, с обликом былинной красавицы со стажем — ну знаете, той, что уже лет тридцать провожает каждое утро Илью Муромца на подвиг, предварительно накормив и проверив, все ли он собрал. Даром что когда-то была царевной. Только вместо косы — сложная прическа на голове, прикрывающая правую сторону лица. И вместо сапожек или туфель — удобные меховые тапочки.

— А Вера Андреевна дома? — посмотрел я ей за спину.

— Это я, — мягко улыбнулась женщина.

Недоверчиво оглядев учительницу, что должна была быть пенсионеркой с острым носом, большими очками и скверным характером, все же шагнул в сторону и показал на подарки.

— Это вам. Можно от вас позвонить?

— В Америку? — с сомнением оглядела она ровные ряды мешков, банок и свертков.

— Если Федор там, то в Америку. Но, скорее всего, в город.

— Заходи. Телефон на трюмо в прихожей.

— Спасибо! Только давайте пока вещи занесу.

Все же калитка у нее так и осталась незапертой, да и неудобно как-то оставлять подарки на улице.

Вещи тут же обрели положенные места, будто бы созданные под них вместе с домом, деревней и миром в целом — еще никогда так не было, чтобы для нового не приходилось двигать старое. Мед занял место рядом с медом, яблоки к яблокам, мука…

— Поставь на стол. — Часть продуктов хозяйка велела не убирать и тут же взяла их в оборот на кухне, надев красиво вышитый фартук — настолько интересный, что его было жальче не меньше платья.

Мне же еще раз напомнили, где находится телефон, и попросили никуда потом не уходить. Потому что сейчас будет ужин. Живот отреагировал на это воодушевлением, намекнув на целый день без еды. Чуть смутившись, изобразил заинтересованность трубкой радиотелефона, обнаружившегося на холодильнике, вновь испросил разрешения и, отвернувшись к окну, принялся набирать номера друзей.

Телефон Федора не отвечал. Быстрыми гудками отзывались аппараты Светланы, Паши и лично мой. Щелкало в трубке после набора телефона Артема, но связи не было. В итоге позвонил домой.

— Ты где?! — тут же все понял наставник, стоило попросить его, чтобы он позвонил Федору, а тот отзвонился мне по тому номеру, который сейчас определился.

— У Веры Андреевны. — уклончиво ответил я.

Не сработало.