Напряжение сходится

– Привет, – поприветствовал Игорь и меня, жестом предложив подняться в дом.

К Колобову он особого интереса не проявил.

– Я не один, – задержался Долгорукий перед дверью и извиняющимся тоном предложил: – Расположимся на кухне?

– Без проблем, – пожал я плечами.

– Прошу прощения, что беспокоим, – отозвался Аркадий Алексеевич, тайком осматриваясь по сторонам.

Было отчего – даже подъезд казался внутренним помещением квартиры, обустроенным и уютным. А уж внутри это ощущение подкреплялось немалым мастерством клановых дизайнеров, умудрившихся не сделать помещение прихожей с высокими потолками бездушным и холодным, а довольно солидную кухню, которую рассекала столешница с плитой и раковиной, а по дальнюю сторону шел гарнитур и морозильные камеры – слишком технологичной и безликой. У окна обнаружился овальный столик с резными ножками и несколько кресел, на которых Долгорукий предложил расположиться.

Аркадий Алексеевич, впрочем, отказался, попросив позволения остаться у барной стойки и поработать с бумагами. Разрешение было получено, и мы с Игорем остались за пустующим столиком одни.

– Как дела? – начал я разговор, присматриваясь к старому товарищу.

Определенные изменения все-таки в нем чувствовались – и было ли то влиянием Марии Ховриной, посетившей его жизнь, но речь его ныне воспринималась куда более спокойной, без желания поскорее произнести заготовленную фразу. Спокойствие поселилось и в движениях, а солидная неспешность добавляла мудрости облику.

– На работе – отлично. Выходим на рекордные обороты в этом году.

– А не на работе? Извини за бестактность, – повинился я за растормошенную рану.

Некие слухи невольно доходили и до меня – невозможно владеть каналом и не оставить рычаги для экстренного вмешательства. В первое время руководства Игоря они частенько пригождались, но вот три последних года я уже не видел нужды вмешиваться – новый шеф телеканала отлично справлялся и сам, разбудив в себе умение требовать и добиваться исполнения.

– Да, – устало провел он ладонями по лицу, – там сложнее.

Но тут же притих.

Щелкнул выключатель где-то дальше в прихожей, послышался звук мягких тапочек по полу, и на кухню заглянула симпатичная девушка в домашнем платье до пола. Не сказать что красавица, но весьма милая особа лет девятнадцати, с каштанового цвета волосами, распущенными волной по плечам, и карими глазами, смотрящими на Игоря с теплотой, что добавляло под двести процентов очарования девушке, как и всякая влюбленность.

– Позвольте представить, – мигом поднялся с места Игорь, как и я за ним, – Ховрина Мария, моя будущая жена.

Девушка мило изобразила книксен и вопросительно посмотрела на мужа.

– Это мой друг, Самойлов Максим, – указал он на меня и продолжил жест, остановившись на втором госте, – и его спутник Колобов Аркадий Алексеевич.

Если на меня посмотрели со сдержанным любопытством, то в адрес Колобова показалось явное любопытство и интерес, отразившиеся даже в приоткрытом ротике и чуть было не высказанном вопросе. Но воспитание – оно такое…

– Милая, мы посидим тихонечко? – мягко и с любовью обратился он к ней.

А девушка, казалось, чуть ножкой не топнула от возмущения, бросив на нас взгляд. Мол, ты зачем при людях спрашиваешь разрешения у жены? Как сказал – так и будет! Мне потом доложишь.

– Ой, это мелочи, – отмахнулся от пантомимы Игорь и вернулся за стол. – Друг – это и значит, что друг.

Девушка промолчала, но было ясно по отсутствию эмоций, что не всяких людей стоит считать друзьями. Впрочем, это не помешало ей поставить чайник, выставить вазочку с печеньем, конфетами и фруктовой нарезкой из холодильника на стол, после чего степенно удалиться.

– А не из тех ли Ховриных… – задумчиво протянул, не удержавшись, Аркадий Алексеевич со своего места.

– Из тех самых. Изволите печенья с чаем?

– Воздержусь, – отказался он и вновь углубился в свои бумаги.

– В общем, есть сложности, – подытожил Игорь, явно собираясь этим и ограничиться.

– Я ведь не просто так спрашиваю, – укорил его я.

А в лице Долгорукого, после мгновения обдумывания, вспыхнула надежда. Которая, впрочем, угасла почти тут же.

– К сожалению, тут мало что можно сделать, – нахмурился друг.

– Ты спать вообще, что ли, не хочешь? – приподнял я бровь. – Докладывай кратко. Может, я действительно разведу руками и оставлю тебя досыпать. Иначе вон до утра из тебя тащить буду скорбь твою мировую.

– У нас тут родители сговорились. Мои и Марии, – скептически глянув, все же начал он повествование. – Я думал, о свадьбе. А оказалось, это они телеканал так делят. Вернее, мой отец что-то получает с Ховриных, а Ховрины расставляют своих людей на ключевые должности на канале. Фактическое руководство остается на мне, но, сам понимаешь, это уже будет не мое. Сетка вещания, рекламные контракты, блоки новостей – все придется делать с оглядкой. Про кого говорить, что освещать, про что умолчать…

– В общем, ты их послал, – подытожил я, пусть и грубовато.

– В целом да, – помрачнел Игорь. – Они стали давить через Марию.

– Не получилось? – предположил я осторожно.