Напряжение сходится

Все-таки князь – это практически глава небольшого государства, и получить его аудиенцию так быстро, да еще без дополнительных проверок и контроля, согласовывая в выходной день…

– Пришлось слегка сжулить, – чуть сбился бравурный тон Димки, а в голос добавилось осознание вины. – Я подделал бланк и подпись директора больницы. Без него нам согласовали бы только через три месяца! – опередил он мое неудовольствие. – Но нам ведь срочно?

– Было срочно, – чуть грустно ответил я, останавливаясь возле нужного подъезда.

В углу двора уже вовсю работал экскаватор, загружая землю в самосвал. Ломались под ковшом уцелевшие цветы, хрустела керамика, цеплялась за металл земля… Слегка кольнуло в сердце горечью.

– Не беспокойся, ты все сделал нормально. Насчет бланка я замну, – успокоил я его и отключился.

Одновременно пришла эсэмэска, что мне звонила сестра. После небольшой заминки оставил телефон, взял с заднего сиденья подготовленный сверток из бумаг, сложенных пополам, и направился ко входу в дом. Сам как-нибудь договорюсь.

Внутри подъезда оказалось чисто, пусть и довольно обшарпанно – возраст дома немилосердно сказался на металлических перилах, уже лишенных пластиковой накладки, а некачественная покраска разошлась трещинами, свисая со стен лоскутами. На побелке потолков виднелись следы от баловства спичками, в пролете между первым и вторым этажом кто-то выломал часть дверок у почтовых ящиков. В остальном же – ни мусора с пивными бутылками на лестничных маршах, ни запахов, а телефоны аварийных служб на электрических щитках выведены свежей краской. В общем, ощущение, что за порядком следят, но начали это делать совсем недавно, будто опомнившись, что так жить нельзя.

Нужная мне квартира располагалась на третьем этаже, слева от лестницы и, судя по расположению и типовому проекту дома, являлась двухкомнатной. Новенький дверной звонок находился слева от новенькой же темно-коричневой железной двери со стеклом глазка.

Нажал на звонок и отошел чуть в сторону, чтобы в глазок было видно только плечо и руку.

– Кто там? – приглушенно, из-за толщины дверей, спросила Ника.

– Вы нас заливаете! – стараясь исказить голос, возмутился я.

Сработало – дверь не вышибли со мной вместе из подъезда, а всего лишь немного приоткрыли створку.

– Извините, – на ходу принялась оправдываться Ника, – может, трубы старые. Я жаловалась, но пока не починили… А, это ты, гад, – холодно завершила она, глядя на меня.

Одета в банный халат, волосы забраны полотенцем. Прищур убийственный.

– Ника, моего там было – только цветы! – с жаром произнес я, протягивая ей сверток.

– Я твоей сестре уже все сказала.

Смысл сказанного по тону мне понятен.

– Вот, возьми, – чуть понурился я, отметив, что брать сверток она не собирается.

– Это что? – хмуро покосилась она.

– Извинения, – неловко ответил.

После чего просто положил рядом с дверью, отошел к лестнице, но задержался на секунду.

– Будет просьба, – посмотрел я на нее, – на неделю поезжай за город. В университете ничего не скажут.

– Ты смеешь выгонять меня из моего города?.. – прошипела Ника.

– Это просьба, – отвернулся я от девушки и чуть ссутулился. – Останешься так останешься.

После чего спустился с лестницы, особо не прислушиваясь к звукам сверху.

Тем не менее шелест бумаг – тех самых накладных на цветы, в которых был завернут артефакт, утерянный Никой, – я услышал.

– Зачем мне уезжать? – произнесли сверху.

Не так чтобы громко, но тут и расстояние невелико.

– Федор прилетает. Брат. Расстроится, – односложно ответил я и в пару шагов вышел из подъезда.

На обратном пути мне все-таки дозвонилась Тоня. До того числилось десять пропущенных, так что не взять трубку уже было как-то неловко.

Выслушал ряд обвинений, возмущенное пыхтение на два голоса – тут и Катя подключилась, а также нотацию, что так делать нельзя, и все, что мне теперь остается как приличному человеку, это…

– Я ей подарил вещь за три миллиарда.

Ну или так – неохотно согласились они. Но лучше бы, конечно…

– Я все сказал, – повесил я трубку.

Потому что расскажи им – они тут же включат свою «радиостанцию» и накроют новостью половину страны. Это ж не Федор – он, между прочим, со второго класса хранит секрет, кто установил в кресло школьной карусели систему катапультирования с самолета. Все уже знают, но Федор все равно хранит и загадочно поглядывает.

А артефакт не жалко. Через неделю все равно станет совместно нажитым имуществом.

Глава 7

Понедельник все-таки наступил – и, несмотря на некую странность такого наблюдения, был определенный шанс не проснуться поутру, а оказаться сметенным в пыль и песок вместе со зданием. Защита защитой – в том числе рунный обелиск, вмурованный в фундамент здания, но я как-то не сильно хотел проверять ее эффективность по сравнению с Силой Крови древнего семейства. На фоне таких перспектив отдать даже очень дорогой артефакт за жизнь и спокойствие не кажется чрезмерной платой. Да и виноват я, что уж.