Напряжение сходится

– Борис Игнатьевич, вы должны мне жизнь, – посмотрел я на него серьезно и без намека на иронию.

А тот замедлил движение челюстей над безвинным куском огурца и ответил откровенно волчьим взглядом, не имеющим ничего общего с прежним гостеприимством.

– Разумеется, ваша жизнь – это слишком много, – поспешил я уточнить, пока его движения, обретшие характерную напряженную плавность, не обернулись перевернутым на нас столом, – было бы возмутительно лишать государство столь примерного и верного служащего.

– Ты что говоришь, мальчишка? – Он отложил вилку на тарелку и принялся оттирать ладони салфеткой.

– Ровно то, что ваша жизнь, Борис Игнатьевич, необязательна. Мне хватит двух других жизней, не столь нужных вам лично, как ваша собственная.

– Угрожаешь мне? Пытаешься моими руками убить граждан моей страны? Ты что о себе вообще возомнил? – надавил полковник взглядом и голосом. – Да я махну рукой, и тебя вздернут на ближайшем суку…

– Борис Игнатьевич, я это уже слышал, – приподнял я ладонь и попытался мягко его вразумить. – Все это уже было.

– На этот раз у меня полный зал свидетелей, – напряг он плечи.

И не важно, что ближайшая компания сидела достаточно далеко, и вряд ли кто там умел читать по губам.

– А у меня один свидетель.

– Слова девчонки ничего не значат, – отрубил он. – Я ей ничего не давал, ни к чему не побуждал. Она украла у меня со стола бумажник с артефактом и распорядилась его содержимым по собственному усмотрению. Или ты считаешь, что я не написал заявление о краже в этот же день?

Рядом вздрогнула Ника.

– Я не про девушку. Я про него, – демонстративно выудил я из кармана перстень с гербом императорского рода и надел на указательный палец левой руки.

– Подделка, – фыркнул полковник, не отрывая взгляда от гербового узора.

– Рискнете проверить? – снял я перстень и положил на центр стола.

Как оказалось, есть еще один метод, без беспокойства цесаревича лично. Дарители таких перстней очень не хотели, чтобы подарок сняли с трупа или кто-либо посмел надеть краденое.

– Фарс, – рассмеялся глазами Борис Игнатьевич и подхватил перстень правой рукой. – Блеф и имитация. Сейчас я тебя засажу за попытку отравить офицера ИСБ. Подберу тюремную камеру с дружелюбными ребятами, – медленно нанизал он серебристый металл на безымянный палец левой руки, не отрывая от меня взгляда. – А потом еще впаяю срок за подделку имперской символики. Никто тебя не защитит…

– Рука, Борис Игнатьевич, – обратил я внимание увлекшегося полковника на некие изменения, которые он явно не ощущал.

Борис Игнатьевич мельком посмотрел на левую ладонь. И замер, в оторопи глядя, как прямо на глазах увядает от старости, покрывается морщинами и сереет кожа; проступают синие вены и желтеют ногти на руке… Полковник в дикой панике содрал с себя перстень, отбросив его резким жестом на середину стола.

Я же спокойно подхватил перстень и вернул на свой указательный палец.

– П-почему оно не проходит?.. – встряхнув несколько раз рукой, загнанно спросил полковник, рассматривая дряхлую кожу древнего старика до запястья, после которого шла чистая и холеная рука госслужащего. – Вы отравили меня! Отравили!

– Поактивней размахивайте, – попросил я. – Пусть все видят. Мы оба знаем, что грозит за попытку надеть чужой перстень.

– Это вы! Вы втравили меня обманом!

– Спросим у моего свидетеля? – поскучневшим голосом осмотрел я перстень на своей ладони.

– Как это убрать, как это вылечить? – чуть не плача, баюкал он левую руку на груди, ссутулившись и скрывая ее от чужого взгляда.

И оттого становился совершенно некоммуникативен, что в нашей ситуации вредно.

– Ника, вылечи его, пожалуйста.

– Не хочу, – жестко ответила девушка, прикасаясь губами к своей чашке с чаем.

– Девушка, милая! – истово обратился к ней полковник. – Я же не желал вам зла! Я радел за ваше счастье, вы же знаете! Да, подстраховался, но вы сами видите, какая сейчас молодежь! Но вы не такая, вы хорошая, милая моя Ника!

– Осторожно, сейчас она вам туфли продаст, – буркнул я, пробуя свой чай.

– Да хоть две пары!

– Могу отрезать, – предложила Ника абсолютно равнодушным тоном. – На нашей кафедре обсуждают роботизированный протез. Интересуетесь?

– Хватит издеваться! Просто назовите цену!

– Позже, – пресек я жалобы. – Итак, к началу беседы. Вы должны мне жизнь. Пойдут две другие. Курс хороший, завтра будет дороже.

– Кого вам нужно устранить? – процедил он.

– Никого, – пожал я плечами. – Нам стало известно из новостей, что некто Черниговский Антон и Черниговский-Зубов Павел совершили вооруженное нападение на банк «Шелихов и партнеры».

От такого известия полковник даже позабыл о постаревшей руке.

– Они свихнулись? – приоткрыл он рот и удивился в такой мере, что даже озвучил кое-что вслух. – Это же банк СВР.

Оп-па.

– Простите?

– Внешняя разведка и служба специальных операций.

– Частный банк? – не поверив, переспросил я.

– А вы, молодой человек, на акции из госбанка собрались деньги брать? – язвительно уточнил Борис Игнатьевич. – Или чековые книжки агентуре заведете? Эти идиоты залезли в карман самого императора. Моя помощь тут не нужна, они уже трупы.