Напряжение сходится

На лицах у обоих Зубовых виднелась уже запекшаяся кровь – кожу рассадило перстнем, когда князь хлестал их ладонью по щекам, выговаривая злые слова. Но это оскорбление происходило еще в те времена, когда они были его слугами, а значит, и ответить на него было нельзя. Унижение – это единственное, что дал им прежний клан в дорогу.

Виктор Александрович был абсолютно спокоен. Покосился вправо и увидел такое же спокойствие на лице сына – даже умиротворение. С сыном вообще в этот день творилось что-то странное. Вроде как пьяным влетел на танке в банк, да еще вместе с наследником, за которым ему было предписано следить и который тоже оказался пьян… Но отчего же чуть ли не улыбка пробивается на его устах?.. И когда князь Черниговский орал на него, срывая злость, – откуда превосходство, тщательно скрытое за прикрытыми веками и понуро наклоненной головой? Не повредился ли разумом наследник?

Эти вопросы займут его позже.

Сейчас же – под ногами встала новая система координат, начало отсчета новой жизни. Однако мир вокруг от этого не стал добрее.

– Пройдемте, граждане, – среагировали вполне логично на двух окровавленных мужчин в дерюге органы правопорядка.

Вокруг все еще было главное туристическое место страны, и неподобающий вид оборванцев явно смущал прохожих – вот и двое постовых, до того контролировавших потоки экскурсионных групп, проявили бдительность.

– Пусть так, – согласно кивнул Зубов-старший.

Никаких документов им не дали – грамоты и удостоверения надо было выбивать самим, и в этом отношении гостеприимство полиции пришлось весьма кстати.

А еще Виктор Александрович вполне обоснованно полагал, что если бы не эти полицейские, то на Красной площади мог запросто состояться последний бой Зубовых в истории страны. Изменения в реестре благородных уже произошли, и огромное количество недоброжелателей уже было осведомлено о том, что род более никто не защищает. Месть – это дело, в котором надо бы обязательно успеть первым, особенно когда мстить можно только двоим. Вряд ли кого из мстителей смутили бы многочисленные зеваки и прохожие, равно как и случайные жертвы. Откупились бы.

В общем, в полицейском уазике Зубовы разместились без всякого конфликта, заняв отделение машины по ту сторону решетки, на сиденьях, расположенных лицом к лицу. И некоторую тряску по брусчатке пережили вполне стоически.

Но когда машина резко вильнула, отчаянно кому-то просигналив, а потом и вовсе экстренно затормозила, «клюнув» на амортизаторах и бросив пассажиров вперед, у Зубовых проявилось некоторое недоумение, которое не отменило поднятые щиты Силы и готовность к неприятностям.

Попросту – даже из-за мести, никто из высокородных не стал бы нападать на машину полиции посреди города. Рискнувших такое предпринимать быстро осадили в свое время, вырезав на всякий случай вплоть до тех, кто мог такую вредную привычку унаследовать, популярно объяснив общественности, что внутри спецавтомобиля – личная территория императора. Более никто такую наглость не практиковал.

Словом, надо просто в край охаметь, чтобы нападать на служебную машину. Или иметь весомые для того основания.

– Сдурел?! Освободи дорогу! – не сдержался водитель уазика, сигналя машине впереди.

Зубов-старший присмотрелся через решетку и лобовое стекло – дорогу перегораживал роскошный внедорожник белого цвета, внаглую вывернувший влево со встречной полосы.

Вокруг была Ильинка в четыре полосы движения, крайние из которых уже давно стали парковочными местами для клиентов бутиков и ресторанов Верхних и Средних торговых рядов, оттого разъехаться без потерь не удалось бы при всем желании – справа доступ к широкому тротуару перекрывал серый «опель».

Но вместо конструктивных действий с ума сошла еще одна машина, что ехала позади обнаглевшего внедорожника, той же расцветки и модели; она, ускорившись и резко сманеврировав, притерла уазик сзади, не давая двинуться вообще никуда.

Пока служивый за рулем набирал в легкие новую порцию воздуха для матерного возгласа, задняя дверь стоявшего перед ними внедорожника открылась, выпуская статную женщину пятого десятка лет, с высокой прической, собранной шпильками с алмазными оголовками, вспыхивающими золотыми искрами в свете заходящего солнца. Госпожа, одетая в длинное платье цвета морской волны, неспешно прошествовала им навстречу, пальцами правой руки касаясь надетых на левую перстней с крупными ярко-алыми гранатами – слишком броскими для мирного наряда и завораживающими в своем пугающем сходстве с цветом крови.

– Женщина!.. – вышагнул ей навстречу водитель полицейской машины и споткнулся о величественный взгляд, – гражданка… леди…

– Ваше сиятельство, – поправила его дама, пройдя мимо опешившего служивого и остановилась сбоку от уазика, с интересом посмотрев на тонированное окно, за которым сидели задержанные.

– Ваше сиятельство, никак нельзя препятствовать правосудию! – хоть и оробев, но вполне уверенно произнес водитель.

«Все же не абы где служим, а в Кремле – и князей видали», – хорохорился он про себя.