Напряжение за границей

— Как можно переубедить от того, чего не знаешь? — Улыбнулись в ответ. — Я проведу переговоры лично, как только передам ваше повеление князю Давыдову.

— Смотри, чтобы Давыдов тебе голову не свернул, — проворчал государь.

— Не сможет. Моя Сила вернулась ко мне в полной мере.

— Отрадно слышать. — Заинтересовался Рюрикович.

— Служение достойному правителю возвеличивает верных слуг, — скромно отметил князь, на этот раз посчитав возможным посмотреть на ковер под ногами.

— Рад, рад… А если этот Борецкий паузу возьмет? — Деловито вернулся император к вопросу, который волновал его куда больше.

— У Вашего величества масса убедительных аргументов, чтобы князь Борецкий этого не делал. Начиная с того, что вы можете признать или не признать в нем князя.

— Двадцать князей уже признали, — поморщился государь.

— Более тридцати, если быть точным, но остальные будут смотреть на ваше решение. Это создаст молодому правителю неудобства.

— Этого мало.

— Ваше величество, князю Борецкому совсем скоро придется убивать своих родных, князей Юсуповых, исполняя долг сюзерена. Вряд ли ему это понравится. А мы можем остановить конфликт.

— Отношения там… — Скептически хмыкнул государь.

— Но в чем виновата его мать и родная сестра? — Отметил Первый советник.

— Думаешь, ему есть до них какое-то дело?

— Люди очень скверно относятся к убийцам своих родителей. Это огромное пятно на репутации, которое правитель обязан не допускать. С другой стороны, у вас есть ваши новые вассалы, государь. В интересах Империи, если им не нанесут большого урона.

— Юсуповых пусть режут. Их — сколько угодно, я не буду возражать, — жестко прихлопнул тот ладонью. — Чем сильнее ослабнут, тем лучше.

— Но в их казне теперь ваше золото, государь. С ним придется попрощаться, если Тюмень возьмут.

Мрачная тень пронеслась по лицу правителя.

— Хорошо, что предлагаешь?

— Формально — перемирие. Юсуповы отдадут князю Борецкому его мать и сестру, войска будут отведены. Князь Борецкий получит кризис управления, ведь вассалы будут требовать мести. Он легко примет наше предложение.

— С Юсуповыми забыл посоветоваться, — проворчали в ответ. — Они своих родственников не отдадут, даже не думай.

— Позвольте напомнить, конфликт Юсуповых с Трубецким был начат из-за того, что мать князя Борецкого — не человек и родственник Юсуповым, а товар.

— Трубецкого они убили, а тебе пойдут навстречу? Как ты себе это представляешь?

— Не мне. — Покачал Черниговский головой. — А двадцати кланам при поддержке пяти «виртуозов» Борецких. Формально, вся война обретает новый поворот. Изначально все воевали за невинно убиенного князя Трубецкого. Потом оказалось, что это Трубецкой нарушил закон, выступая не посредником, а заказчиком. Но ныне все оборачивается так, что Юсуповы вероломно убили князя Трубецкого, отказываясь вернуть украденную у князей Борецких вещь. Если дать скандалу огласку, предоставить документы… Ваше величество, ваших вассалов не поймут даже союзники. Тут и торговля людьми, и убийство Трубецкого, и кража.

— Если с этой стороны…

— Во всяком случае, война всегда должна чем-то заканчиваться. Князья Юсуповы должны это понимать.

— Они не отдадут пророка.

— Пусть отдадут хотя бы мать. Уверен, этого будет достаточно. Формальный повод для войны будет утерян.

— Хорошо. Да будет так. — Поднялся император из кресла и подошел к окну. — Признаюсь, думал, что мой первый советник предложит устранить князя Борецкого…

— Ваше величество, по моей глубокой убежденности, не важно, насколько никчемен человек, наделенный властью. Убивать его нельзя, даже если он раздражает безумием поступков. Слабый правитель выгоден сильному.

— Крепкая позиция. — Постояв немного, государь обошел стол и встал перед своим слугой. — Главное, чтобы сильный мог контролировать безумства слабого.

— Безусловно, ваше величество. Считаю своей задачей, чтобы слабый об этом даже не догадывался.

Император покровительственно потрепал Первого советника по плечу.

— Приятно снова с тобой работать. Хотя злые языки говорили, что ты целиком продался этому мальчишке.

— Он убил моего сына. — Спокойно, глядя в глаза ответил князь Черниговский.

— Прости меня. — На мгновение смутился Рюрикович, убирая руку.

И, словно, искупая неловкость, посмотрел вопросительно.

— Если с Сенатом все получится, какой награды ты бы желал?

— Когда этот Максим доиграется, отдайте его судьбу мне, ваше величество.

Государь прочувствованно кивнул, отводя взгляд.

— Я сожалею, что не могу отдать его сейчас.

— Пока человек нужен государству, я согласен его терпеть.

— Ценю. И будь уверен, о всех этих мерзавцев, что смеют отзываться о тебе плохо, сделаю самые жесткие выводы, — сжал государь губы.

Первый советник глубоко поклонился.

— Ладно… — Посмотрел его величество вновь в окно. — Хоть Ганзе мы ничего не должны… Что? — С подозрением покосился он на Первого советника.