Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок (СИ)

А если в другую сторону перекинуть успело… или вовсе в другое перепутье…

Перепутья на карте указаны не все, лишь часть между Бертерским, Фартерским и ещё двумя-тремя доменами. Выход к морю, ясен красен, на континенте тоже не один.

Внезапно стоящий рядом Виргил наклонился и, прежде чем я успела отпрянуть, подобрал с травы возле моего колена желтоватый прямоугольник.

А, чёрт… совсем о ней забыла.

– Что это? – Ворон выпрямился, повертел фото в руке.

Я сложила карту, сунула в карман и встала.

– Фотографический портрет – единственное, что нашлось у Костаса.

– Очень трогательно. «Моей единственной любви. Навеки твоя Ф.», – подпись на фото Виргил зачитал с изрядной долей скепсиса. – И кто у кого прощения просил?

– Без понятия. Твоя адара нас здесь вряд ли найдёт…

– Она занята возвращением Дугана в Исттерский домен.

– Оки. А мы тогда попробуем переместиться отсюда, – я потянулась было забрать фото, но Ворон резким движением отвёл руку в сторону.

– Оставлю его себе, – сообщил с невозмутимым лицом, расстегнул куртку и спрятал фото во внутренний карман.

– Зачем?

– Отдам Алишан позднее. Запечатлена здесь не ты и получила ты его не от Феодоры, так что принадлежать тебе он не может, – Виргил демонстративно застегнул куртку, словно предполагал, будто я могу попытаться фотку отнять.

– Да и забирай, – подчёркнуто равнодушно пожала я плечами. – Мне на неё как-то фиолетово.

– Что?

– Пофиг мне на неё… ладно, проехали.

– Куда?

А Люсьен и Филипп уже научились игнорировать это моё «проехали».

Я отвернулась от Виргила.

Эх, Люсьен… что мне теперь с тобой делать?

Но прежде нужно до Люсьена добраться и уже потом решать, городить огород или как.

– Моя попытка номер пять… два, – прокомментировала я вслух, покрутила головой, разминая шею, и заново переплела пальцы. Подозреваю, особого смысла в том не было, но надо же совершить хоть какие-то подготовительные действия, пусть бы и бесполезные. – Эксперимент объявляю открытым…

– Ты уже перемещалась… хм-м… сознательно и самостоятельно? – Виргил встал рядом со мной.

– Нет.

– То есть это… твой первый раз?

– Ага, – почудившийся на секунду двойной смысл в невинной, в общем-то, фразе я проигнорировала.

К тому же в голосе Ворона явственно прозвучали здравые опасения за сохранность собственной шкуры и закономерные сомнения в благополучном исходе сего предприятия, а не дурацкий намёк.

– И я тут с тобой…

Закрыть глаза.

Представить условную мандалу.

Начинать с центра и двигаться по солнцу.

Я центр, я точка отсчёта для себя самой…

– Нечего было следить за мной.

– Если бы я за тобой не следил, твоё остывающее тело нынче уже дожирали бы.

Точка назначения – Бертерский домен, город Ливент.

– Ну и дожрали бы, твоя-то какая печаль?

– Твоя правда, никакой.

Услышать зов.

Услышишь его тут, когда одна птичка докучливая всё долбит и долбит по мозгам, аки дятел ствол.

– Тогда будь добр, заткнись, а? Бесишь почище Филиппа.

– А я-то полагал, что у вас с Катрино всё сладилось, раз он решил остаться с тобой несмотря ни на что, – не унимался Виргил. – Кстати, озел Катрино вас навестила? Очень она тревожилась за сына… даже ко мне не побрезговала обратиться.

– Ты мне сосредоточиться мешаешь, – ответила предельно спокойно. – Или хочешь тут остаться и дальше видом на море любоваться?

Ответа не последовало.

Умница.

Зов… где же он?

Я попробовала слушать море, благо что его вокруг в избытке. Дышать ровно, глубоко и раз за разом рисовать мандалу. Прикладывать мысленную схему к воображаемой доске, словно настоящую карту, и набрасывать маршрут движения. Не забывать, что Ворон стоит рядом, близко-близко, даже чересчур, сопит в ухо… раздражает, но делать нечего, не оставлять же его здесь в надежде, что потом Алишан как-нибудь да разыщет своего кавалера. Всё-таки спас, хотя был не обязан. Другой вопрос, какого хрена он вовсе за мной потащился, однако я подумаю об этом позже.

Море рокотало. Снова и снова вгрызалось в каменную породу, подтачивало, изменяло форму её. Волны сталкивались с линией берега и накрывали меня, обдавали солёными брызгами и протяжной своей песней, столь же древней, подобно самому этому миру. Кажется, я начала покачиваться в такт волнам, погружаться всё глубже в тёмную пучину.

Сеть существует всюду в этом мире с момента его зарождения, она такая же неотъемлемая часть его, как твердь земная, небеса и моря. Она наполняет его, словно воздух, оставаясь при том столь же невидимой, неощутимой в полной мере. Она везде и нигде, она есть всё, но неявна в физическом мире. Она зовёт сама и отвечает, когда зовут её, она хмурится по-человечески, наблюдая, как я тычусь слепым котёнком, не понимающим до конца, куда и зачем он тянется. Она раскидывает белое кружевное плетение, будто огромный сияющий цветок распускается передо мной, лишь отдалённо похожий на те схемы, что рисовали мы с Надин. Сотканные из миллионов тончайших нитей, лепестки изгибаются, тянутся во все стороны, и нет уже вокруг тёмной океанской глубины, есть свет, тепло и растерянность.

Куда идти?

Я центр, я точка отсчёта для себя самой.

Двигаться по солнцу, Варенька, по солнцу.