Нареченная тьма

— Ой ё! — только и успел выдохнуть я, и сложился пополам под весом принцессы. Мы упали на пол. Силь уселась на меня сверху и принялась целовать везде, куда дотягивалась.

— Ах ты придурок, да как ты вообще мог сбежать! Ты хоть о родителях подумал, о нас?! О, Матиас! — принцесса разревелась и уткнулась лицом мне в грудь. Я закрыл глаза и обнял её за талию, погладил по вздрагивающей спине.

— Я тоже раз тебя видеть. Очень. Не висеть вместе с тобой над пропастью с вывихнутой рукой, а в более приятной обстановке.

Силь издала непонятный звук и ударила меня в плечо.

— Все, слазь с него! — скомандовал Рин. — Дай ему хоть родителей увидеть!

Он подмышку поднял принцессу и оттащил в сторону.

Надо мной стояла мама. Она улыбалась. Я говорил, что я похож на маму. Волосы у нее тоже русые, только более спелого, ровного пшеничного цвета. С боков и над лбом они подстрижены очень коротко, зато сзади спускаются ниже пояса. У моей мамы высокий лоб и довольно большие, выразительные глаза стального оттенка серого. Мама развела свои красивые руки, увешанные тонкими браслетами, в пригласительном жесте. Я тут же подскочил и позволил себя обнять. Вдохнув терпкий и такой знакомый запах трав, я даже забыл на некоторое время, где нахожусь. Лично мне казалось — в своем собственном детстве. Как и всегда, она обнимала меня поверх плеч, зажмурившись и прикоснувшись губами к моему лбу.

Внезапно она отстранила меня, оглядела и вздохнула.

— Так, ребята, давайте-ка проверим, как там наш обед, — скомандовала она и увела и Силь, и Ринелина прочь.

Я обернулся и посмотрел на отца. Пока он оставался безучастным, но меня этим не обмануть. За последнее время мои эмпатические способности несколько обострились, потому я мог почувствовать, что отец чувствует. Он испытывал такое волнение, что я невольно подхватил часть и сам затрясся.

Отец сидел в кресле спиной ко мне и смотрел в окно. Подойдя ближе, я заметил у него под рукой свое последнее письмо.

— Все нормально прошло? — спросил он.

— Конечно.

— Ты написал, что придумал, что можно сделать с твоим наследством.

— Почти, еще в процессе.

— Слушай, подойди сюда, дай хоть посмотреть на тебя! — Гэврил не выдержал и вскочил. Минуты две он молча обозревал меня с ног до головы, а потом заливисто расхохотался и обнял меня. — О небо, Матиас, что ты с собой сотворил! Повезло тебе, что мама не стала тебя прямо сейчас ругать!

Я смущенно пригладил растрепанную гриву волос. За этот год все кастовые знаки различия канули в небытие. Я перестал заплетать косички на висках, как это делал Рин, и я перестал выстригать пряди, как это делает моя мама. Знаки воина и мага. Меня всегда за это ругали.

— Я тоже ненавижу эти традиции, — Гэврил подмигнул мне и толкнул в свое кресло. — Ну рассказывай, как тебе живется в землях людей.

— Отвратительно, — скривился я. — Я чуть дуба не врезал, когда зима была. Знаешь, зато понимаю, в чем польза меховой одежды.

— При маме такое сказануть не вздумай, — отец опять рассмеялся.

— Сколько моих вестников вы получили?

— Четыре.

— Двое, значит, не дошли. А каким образом король в это дело влез?

— Угадай с трех раз.

— Сильвия?

— Ну разумеется. Пресветлый Вэлиан дорожит своей дочерью куда больше, чем всем королевством. И он верит Сильвии, доверяет, чувствуешь разницу, да? Пусть он тоже не принимает тебя как Князя Тьмы, да и я сам не в восторге от твоего увлечения темной магией, просто потому, что это опасно, но он, как и я, не видит ничего опасного в тебе самом. Не при свидетелях будет сказано, но ты куда разумней большинства молодых эльфов. Такой уж уродился.

— Это правда.

— И скромности тебе не занимать. Я серьезно, я очень надеюсь на то, что ты думаешь головой, Матиас. Не хочу, чтобы ты принес то зло, которое от тебя ожидают.

— Мне пока не до того.

— Исчерпывающий ответ, ничего не скажешь! Что произошло в Соре? Сильвия ничего вразумительного не сообщила, а Тельмен до сих пор без сознания. Хотя это и к лучшему, ему предстоит долгое лечение.

— Это я виноват, — со вздохом признал я. — Пап, я один раз не просчитал свои действия, не проверил, и вот к чему это привело.

— Рассказывай, — потребовал он.

Ну я рассказал. Все, без утайки. К середине рассказа в комнату вернулся Рин, сообщив, что женская половина опять заливается слезами над обедом. Сильвия пыталась успокоить мою маму, но та от переизбытка чувств только принцессу заразила.

— Химера — это что за тварь? — спросил отец, когда я дошел до того момента.

— Одно могу сказать точно — она огромная и уродливая и очень громко орет, — высказался Рин.