Нарги. Социальная утопия

 – Вы, Наргиза, нарушили двадцать седьмой пункт, подписанного вами соглашения о пребывании в казенном государственном учреждении ассимиляции народов.

И достав из красной папки договор, где стояли подписи Гаджи и Наргизы, она зачитала его содержание: «…в казенном учреждении налагается строгий запрет на мастурбацию в любой ее форме, а также использование для целей получения сексуального удовлетворения различных подручных предметов».

– Если вы плохо читаете на русском языке, то надо было заблаговременно воспользоваться услугами нашей службы переводчиков. Это не поздно сделать и теперь.

И женщина, не дав опомниться Наргизе, по рации пригласила в комнату переводчика.

В комнату вошла толстушка азиатской внешности, заполнив небольшое пространство отсека. Наргиза вспыхнула от стыда, и жар моментально просушил ее мокрое белье.

– Не надо, спасибо, я читаю и говорю по-русски. Это больше не повторится.

– У нас нет оснований не доверять вам, Наргиза, и по-человечески нам даже импонирует ваша высокая сексуальная активность. Она вам еще очень и очень пригодится уже совсем скоро, но пока надо держать себя в руках, чтобы преждевременно не растратить этот дар. Начиная со следующей недели мы обеспечим хорошую пропускную способность вашему отсеку, и естественные потребности вашего организма войдут в полную гармонию с вашим желанием стать матерью русского ребенка. А сейчас мы поможем вам впредь избежать неприятностей, связанных с охлаждением вашего тела.

И женщина уступила место своему коллеге. Ровесник Гаджи, юноша с широким лицом и природным румянцем, достал из кармана пиджака флакончик с длинным металлическим носиком.

– Наргиза, – прямо глядя в ее опущенные веки, твердым голосом произнес он, – это лидокаин,  местный анестетик. Им я и мой напарник в смене будем обрабатывать ваши половые органы три раза в день. Он не снизит ваше сексуальное влечение, но сделает невозможным достижение самоудовлетворения.

– Спасибо вам, не надо, пожалуйста, я точно не буду больше делать это.

Женщина вновь взяла договор и зачитала громко и внятно: «Администрация казенного учреждения в целях предупреждения повторных актов мастурбации ассимилируемой женщиной обязана провести медикаментозную профилактику этих действий, используя для этих целей набор разрешенных местных анестетиков, после исключения у женщины аллергических реакций на них».

– Это наша обязанность, Наргиза, и она закреплена в договоре, подписанным вами и вашим супругом. Кроме того, у нас есть результаты ваших анализов, подтверждающие отсутствие аллергических реакций на лидокаин. Мы не имеем права не выполнять прописанные в договоре наши обязательства перед вами и вашим супругом.

Румяный юноша попросил Наргизу приспустить трусы ниже колен и даже помог ей развести в стороны густую прядь мокрых волос, обильно разбрызгав над обнаженной поверхностью лекарство, которое плотной жгучей волной накрыло детородные слизистые девушки.

– Завтра мой напарник перед обработкой тщательно вас здесь побреет. Он это делает просто виртуозно, удачного вам дня!

Наргиза видела, как в соседних отсеках прекратилось всякое движение, и глаза за стеклом устремились на нее, силясь, по-видимому, рассмотреть происшедший с ней конфуз. Через десять минут она сидела на сухой белоснежной простыни, поджав колени к груди, и тихо плакала.

Глава 5

С вечера мелкой поступью дождь барабанил по плацу. Рота суетливо выползала на утреннее построение. Неумытые, со слипшимися веками на заспанных лицах, бойцы выпускали редкие клубы горячего дыхания в сырой прохладный воздух, оправляли на ощупь форму и пытались притереться друг к другу плечами в плотные шеренги, чтобы максимально сохранить остатки тепла короткой ночи. Капитан Скворцов – рослый с воспаленными от бессонницы глазами и тяжелыми мешками под ними – казался лет на десять старше своего возраста. Его широкие прямоугольные скулы подчеркивали мужественность молодого лица, а ранняя седина придавала светлым, будто выцветшим на солнце волосам характерный оттенок. Про него рассказывали немного и вполголоса как о единственном выжившем из всего взвода, попавшего в засаду. Тот бой он выиграл, полностью уничтожив противника, но и не сохранил никого из своих бойцов. Рапортом отказался от представления к высокой награде и тогда же попросился на службу в учебную часть. Капитан не придирался к бойцам за неуставной внешний вид, всегда четко ставил задачу и подолгу разбирал ошибки в ее выполнении как перед строем, так и за ужином, наравне со всеми обсуждая боевые и гражданские проблемы. Он умел найти нужные слова для всех и для каждого, но все и каждый прекрасно осознавали цену этим словам и влиянию этого человека на их жизнь. Поговаривали, что он пришел за новым отрядом для себя, а значит, вполне возможно, и за их жизнями. Его спокойный, со слегка бархатным оттенком голос никогда не повышался до крика. Даже команды oтдавал он негромко, как бы только для своих. Месяц назад первое общение с новобранцами капитан начал с самого главного – со смысла боя и цены жизни в бою.