Нариманов

Ближайшая цель Шамдан-бека — жениться на девятнадцатилетней Хадидже, дочери преуспевающего купца. Его не смущает, что Хадиджа — невеста Юсифа. «Подумаешь, предательство! Из-за того, что Юсиф дает мне кусок хлеба, я должен упускать богатство?.. На этом свете не раздумывают, когда добро само в руки плывет». Отца Хадиджи купца Хаджи-Ибрагима прельщает мнимое богатство и связи Шамдан-бека. Кого любит дочь, ему безразлично. «Наш век — денежный, главное в человеке — чтоб достаток был… Деньги у него есть, значит, все!» Назначен день свадьбы. Шамдан-бек ликует. «Что может сделать язык человеческий! Многие из-за языка несчастными становятся, а мне от него одна выгода». Хадиджа и Юсиф в отчаянии. Они поклялись умереть. Автор не может так закончить пьесу, не должны торжествовать коварство, корыстолюбие, вероломство. И в темном царстве денег и насилия общественное мнение торжествует над злом. Люди узнают истинное лицо Шамдан-бека. Выведенный на чистую воду, авантюрист теряет рассудок. Пытаясь отомстить Юсифу за собственную неудачу, он наносит себе смертельный удар кинжалом. Его погубили безудержное вранье, длинный язык. Дилин беласы — горе от языка!

Под занавес Юсиф произносит: «Знаете, что решило участь этого человека? Осуждение! Единодушное осуждение общества! Великая это сила — единство! Если бы люди были всегда едины, если бы они всегда действовали сообща, им не нужны были бы ни кинжалы, ни ружья, ни пушки!»

Это главная идея пьесы. Ее хотел автор донести до читателя и зрителя. Комедия имела успех.

Почти одновременно жизнь доставляет еще одну радость. Мало знакомый Нариманову армянский беллетрист и драматург Вртанес Папазян настойчиво убеждает редактора тифлисского армянского журнала «Мурч» — «Молот» Африканяна познакомить читателей с другим произведением — романом «Бахадур и Сона».

— Если в Баку тюркский учитель отважился героиней своего романа сделать армянскую девушку Сону, воспеть ее благородство, широту духовных интересов, силу ее любви к мусульманину Бахадуру, то и мы обязаны быть на высоте. В наших национальных интересах, чтобы перевод тюркского романа немедленно появился в армянском журнале… Много шума — много подписчиков!.. — не то в шутку, не то всерьез заключает Папазян.

Он сам переводит роман, сам пишет небольшое предисловие: «Учитель Нариманов — человек с великолепными стремлениями и энергией. Он поклялся посвятить себя просвещению своего народа».

Итак, в девяносто шестом году почти одновременно в Баку и в Тифлисе на языке Бахадура и на языке Соны печатается первая часть романа.

…Есть неподалеку от Тифлиса, на лесистых склонах гор, дачное местечко Манглис. В былые семинарские годы там гостил Нариман. Теперь он отправляет в Манглис Бахадура, студента четвертого курса Петербургского университета.

Постоянно стесненный в средствах, привыкший зарабатывать на жизнь уроками, Бахадур охотно принимает предложение некоего Осипяна «из богатых и знатных тифлисских армян» обучать его дочь Сону персидскому языку. Сона оказывается человеком незаурядным. Среди мусульманских девушек Бахадуру такой встречать не приходилось. «К пятнадцати годам она уже свободно владела несколькими языками — хорошо знала русский и французский, изучила турецкий. О родном языке, конечно, и говорить не приходится… Многие делали предложение образованной и богатой невесте, но… она решила отдать всю жизнь своему народу — пером служить ему».

Персидский язык как-то незаметно отодвинут на задний план. Тем более что за несколько недель Бахадур научил Сону наиболее употребительным словам, «прошел с ней необходимые уроки по книге», и она уже могла отвечать на вопросы по-персидски. Быстролетные часы уходят на жаркие беседы решительно обо всем.

«— Ах, Бахадур-бек, я очень прошу вас, не скрывайте от меня своих мыслей. О чем бы вы ни думали, что б ни огорчало вас, говорите мне все. Иначе вы обидите меня своим недоверием.

— Этого я ни в коем случае не хотел бы. Но если уж вы непременно хотите знать, извольте: я произнес слово «нация», и слово это в который раз всколыхнуло во мне все те же думы, тяжелые, безрадостные.

Наступило молчание. Сона оглянулась по сторонам и убедившись, что они одни, сжала руку Бахадура:

— Как чудесно встретить человека, который думает так же, как ты!.. Никогда впредь ничего не скрывайте от меня, ладно? Ведь я ваша единомышленница, Бахадур-бек. Но объясните, однако, почему вы вздохнули при упоминании о вашей нации?

— Разве это непонятно? Разве вы не знаете, что моя нация отстала от всех других?»

Может быть, в романе все развивается слишком прямолинейно — это не суть важно. Устами молодых Нариманову необходимо сказать так много! Вокруг столько животрепещущих национальных проблем. «…Нация наша находится в таком бедственном положении, что даже маленький рассказик, в котором говорится о ее нуждах, может принести огромную пользу. Не нужно только бояться народа. Если ты друг своему народу, ты должен смело говорить ему правду в глаза».