Нарисованная чернилами (ЛП)

Сняв блины со сковородки, Риза налила в чашку кофе, добавила немного сливок, как это делал Шейн, и отнесла ему. Когда она начала уходить, Шейн схватил ее запястье.

– Спасибо за кофе. Мне действительно нравится здесь просыпаться, хотя я мог бы обойтись без пыток Брайана.

Риза рассмеялась и похлопала его по щеке.

– Что думаешь по поводу блинов с бананами и шоколадными чипсами?

– ЧТО? – спросил Шейн. – Ты делаешь такие блины?

Риза кивнула.

– Да. А что? Это любимые блины детей. Мы всегда делаем их в воскресенье. Я бы добавила в них грецких орехов, но не всем здесь нравятся орехи.

Не дожидаясь ответа, она вернулась к сковородке и налила очередную партию теста.

Шейн посмотрел на улыбавшегося ему Зака.

– Я тоже люблю блины, – сказал Шейн.

– Это означает, что ты должен остаться с нами навсегда? – подразнил Зак.

– Я не знаю, что это значит, – правдиво сказал Шейн, с облегчением потягивая кофе. – Каковы мои шансы уговорить на это твою тетю?

Зак посмотрел на дырявые джинсы Шейна.

– Сначала, тебе нужно кое-что исправить. Я не собираюсь уговаривать тетю иметь бойфренда, который не может себе позволить джинсы без дырок.

Шейн фыркнул.

– Я постригу волосы и сниму кольцо в брови, но не откажусь от джинсов. У человека должны быть принципы.

– А мне нравятся твои дырявые джинсы, – сказала Челси, проходя позади Шейна. – Или может быть, я просто к ним привыкаю. Сейчас, они выглядят вполне нормальными. Наверное, ты просто неформальный парень.

– Это оскорбление? – спросил Шейн, глядя на Зака.

– Меня не спрашивай, – сказал Зак. – Я поругался с подругой, потому что сказал, что черный – это депрессивный цвет. А она сказала, что он стройнит. И что это означает? Мне нравится, как она выглядит. Если бы я хотел худую, то встречался бы с худой. Что тут такого?

– Это означает, что тебе нужно ей говорить, что она выглядит отлично, независимо от цвета ее одежды, – иронично сказал Шейн, попивая кофе.

Брайан подошел к обеденному столу и вздрогнул, когда Шейн вскочил, словно собирался повалить его на пол.

– Чувак… у меня из-за тебя скоро будет комплекс, – сказал Брайан. – А мне и своих хватает.

Шейн засмеялся.

– Все в порядке. Я же доктор. Я могу выработать у тебя комплекс. И потом от него избавить, – озорно сказал Шейн.

Брайан тоже засмеялся.

– Это просто неправильно.

– Брайан, который час? – со смехом спросил Шейн.

– Посмотри вокруг… у тебя же есть глаза? – ответил Брайан.

Шейн поставил кофе на стол и сделал вид, что поднимается.

– Я тебе не часы, но уже восемь тридцать, – смеясь, сказал Брайан. – Что с тобой не так?

– Я не жаворонок, – сказал ему Шейн. – По утрам мне нужны тишина и вежливость.

Риза принесла огромную тарелку с блинами.

– Вот, для начала. Я сделаю еще, просто не хочу, чтобы эти остыли.

Зак протянул Брайану свою тарелку. Шейн с удивлением наблюдал, как Брайан очень вежливо положил три блина и вернул тарелку. Зак поблагодарил его и начал есть.

– И что это было? Ты сохраняешь все свое приличное поведение в обществе для воскресного завтрака с блинами? – спросил Шейн, вопросительно глядя на Брайана.

Брайан рассмеялся и протянул руку к его тарелке. Шейн отдал ему тарелку и наблюдал, как он повторил процесс для Шейна.

Затем Брайан положил блины для Челси и Сары. Он даже порезал блины Сары на мелкие кусочки. Когда у всех остальных была еда, Брайан наполнил свою тарелку.

Шейн покачал головой, глядя на Брайана.

– Чувак… твоя любезность по утрам пугает меня до чертиков.

– Шейни, ты сказал еще одно плохое слово, – заметила Сара, говоря с набитым ртом.

– Извини, – сказал Шейн Саре, которая в качестве предупреждения указала на него вилкой, так же как вчера пальцем на него указал Зак.

– Прости Брайан, – сказал он открыто ухмылявшемуся Брайану.

– Больше так не делай, – приказала Сара, возвращаясь к блинам.

Шейн вздохнул, Зак и Челси ели и смеялись.

Риза принесла кофейник и вновь наполнила его кружку.

– Та длинноногая блондинка все еще кажется тебе лучше? – Она взвизгнула, когда Шейн притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.

– Перестаньте дразниться… это не смешно. Здесь что, все кроме меня жаворонки? – спросил Шейн, отпуская ее и хмурясь.

– Нет, – мрачно сказал Зак. – Я причиняю боль тем, кто меня беспокоит, прежде чем я проснусь. Ты этому научишься.

Шейн кивнул.

– Риза хватит готовить и иди поешь, – приказал он.

– Последняя партия, – пообещала Риза. – В последней всегда больше шоколадных чипсов. И это мое, все мое.

Шейн наблюдал, как она словно приз несет свои блины к столу. Блины и время, что она проводит с ним, единственные две полу-эгоистичные вещи, которые Риза себе позволяла.

Ему нужно было сказать, что он ее любит. Он был готов взорваться, если ему придется держать это в себе намного дольше.

– Риза, есть кое-что важное, о чем нам нужно поговорить завтра утром.

– И что бы это могло быть? – спросила она.

– Не могу сказать прямо сейчас. Кстати, твои блины на втором месте среди лучших в мире, – сказал он ей. – Мой отец делает самые лучшие. Он говорит, что кладет в них свою любовь. А ты добавляешь любовь в свои?

Риза проглотила кусок, а дети смотрели то на Шейна, то на нее.