Нарисуй её тень

Баринова вытянула их из общей стопки, торопливо просмотрела еще раз, потом отправилась на кухню, скомкала листы по одному и выбросила в мусорное ведро.

И так слишком много ненужных бумаг в доме. Только пыль собирают. А у Кости есть рисунки и получше: с продуманным сюжетом, тщательно выполненные.

Инна Владимировна вздохнула.

Нет, это замечательно, что Костя талантлив, и можно перед другими похвастаться его работами. Но все же – разве это профессия, художник комиксов? Несерьезно.

Баринова очень надеялась, что до окончания школы сын еще передумает. Трезво взглянет на реальность и поймет: рисованием можно заниматься для души, а вот для жизни лучше выбрать нормальную профессию. И интересную, и достойную, и денежную. Например, врача. Как мама. Очень хотелось, чтобы Костя пошел по ее стопам. Тем более, если у него такая тяга к спасению людей.

Как бы убедить его за оставшееся время: последние месяцы десятого и целый учебный год одиннадцатого классов? Посоветоваться со школьным психологом?

Ну а что? Как раз надо идти на родительское собрание. Последнее в этом году.

Школу своими визитами Инна Владимировна не баловала. А что ей там делать? У Кости нет проблем ни с учебой, ни с поведением. Пустая трата времени и сил, которые к концу рабочего дня и так на нуле. Еще и выслушивать однообразные отчеты и претензии классного руководителя по поводу оценок и подготовки к урокам, безумные идеи родительского комитета на тему массовых мероприятий и сплочения коллектива…

Но на последнее собрание в году надо бы сходить. Инна Владимировна уже пропустила два предыдущих. Побывала только на самом первом, исключительно, чтобы познакомиться с новым классным руководителем, который достался Косте после слияния двух классов. Ну и посмотреть на родителей учеников того, не Костиного, девятого. Впрочем, Инна Владимировна почти никого не запомнила, только одну мамашу, невероятно активную, которая сама вызвалась в родительский комитет и в попечительский совет школы.

Она без конца вносила предложения и задавала вопросы. Классная руководительница, учительница истории и обществознания, вежливо кивала ей: «Да, Людмила Борисовна! Слушаю вас, Людмила Борисовна!» с легким выражением обреченности на лице. Но та ничего не замечала, подскакивала на месте, словно прилежная ученица вскидывала руку: «А вот я считаю», «А мне кажется», и при каждом удобном случае упоминала сына: «А вот мой Алеша», «А у моего Алеши», «А как мой Алеша?»

Инне Владимировне тогда стало чрезвычайно интересно, что это за замечательный Алеша такой. Скорее всего, так себе мальчик. Если не хуже.

Хотела спросить про него у Кости, но забыла, как только вышла из школы.

И в этот раз мамаше Алеши опять не сиделось спокойно из-за бурлящих внутри нее идей и неуемного желания овладеть инициативой во всех направлениях.

– Как мы отметим окончание учебного года?

«Мы?»

Для родителей, конечно, завершение учебы тоже повод вздохнуть с облегчением, но устраивать общее мероприятие со взрослыми детишками…

Хорошо, нашелся кто-то решительный и разумный на задних рядах:

– Да они сами отметят, как захотят. Десятый класс все-таки.

Собрание закончилась, некоторые родители столпились возле учительского стола. И Алешина мамаша, конечно, среди них. А Инна Владимировна бросила в пространство «До свидания!» и зашагала к выходу.

Про Костю даже слова не прозвучало. По-прежнему все хорошо, все в норме. Вот и спрашивается – зачем Инна Владимировна в школу приходила?

6

В следующий раз Женя позвонила сама. Костя как раз заливал свои последние работы в Инстаграм. Очень хотелось написать в своем профиле: «Hi, I'm an artist, I draw comics, cartoons, illustrations, etc.», как пишут многие профессиональные художники. Скромность останавливала. Или не скромность, а ясное понимание того, что до профи он все-таки не дотягивает.

Хотел еще добавить последние скетчи, которые рисовал при Самойловых. Не Снегурочку, а другие, где Илюшка в образе супергероев. Очень даже неплохо получилось. Но не нашел. Бумаг много на столе, а нужных листов нет. Собрался уже в стол лезть, а тут – звонок. От Жени.

Костя не ожидал, растерялся, разволновался, чересчур долго смотрел на высветившееся на экране имя. А потом спохватился: она ведь может не дождаться, прервет звонок, обидится.

– Да?

– Костя, здравствуй! Это Женя, – прозвучало не слишком решительно.

– Ага. Я понял, – произнес Костя автоматически, а сам только и думал, почему она позвонила.

– Извини, – долгая пауза. – А ты сегодня вечером свободен?

Женя проговаривала фразы по-прежнему неуверенно и потому медленно, а Костя за это время столько успевал придумать и предположить. Мысли скакали, как обезумевшие белки. На каждое Женино слово по нескольку десятков.