Нарисуй меня хорошим. Книга 2

Его брови сошлись на переносице.

— Ты отвратительно приводишь аллегории, в курсе?

— Я знаю, — мои плечи поникли. — Ну а что мне сделать, если тяжело открыться? Каждое мое слово о том вечере, это подобно пропуску через огромную мясорубку. Как мне объяснить, что я чувствую?

— Легко, — отрезал Рэй, не поддаваясь моей жалобе. — Нет ничего сложного, если ты откроешься близким людям. Тебе станет легче. Хорош страдать, нам всем нелегко. Не закрывайся. Меня мало что может разжалобить, так что без соплей. И перестань строить из себя недотрогу.

Эта отрезвительная речь вернула меня в прошлое.

— Отпусти! — требую я, когда рука Рэя вцепилась в мое запястье.

Он смеется.

— Да шучу я, недотрога. Просто шутка.

Он привез меня на мост, а потом намекнул на непристойные вещи.

— Ты думаешь это смешно? Я разве давала повод думать о себе плохо?

Рэй теряется от такой реакции.

— Эй, полегче…

Вырвавшись, я пытаюсь уйти прочь, но парень задерживает меня.

— Послушай, я не хотел тебя обидеть. Разве ты не поняла, что я хотел поднять тебе настроение? Да, мои повадки раздражают каждого. Мои шутки не бесят только глухого. Но, таким меня воспитала улица…

После этих слов Ромка садиться на мотоцикл и включает зажигание.

— Постой, — говорю ему я. — Ты прав. Я согласна, ты просто ужасен. Но, с тобой весело. Только ты мог выдать меня замуж за Бориса. Только ты можешь целиться в ворота, а попасть в голову соседкой девчонки. Рейкин, ты нравишься мне такой, какой есть.

Ромка медленно поднимает на меня взгляд.

— Значит, прыгнем? — он кивает в сторону моста и хитро улыбается.

— Прыгнем…

— Артемова, как там, в облаках? — спрашивает Рэй и щипает меня в бок. — Мягко?

Я вздрагиваю.

— Все хорошо, — улыбаюсь. — Только падать больно, — я вспоминаю прыжок и удар о воду.

— Бывает. Но где наша не пропадала?

Ромка всегда стимулировал меня, начиная с самого детства. Большая часть отчаянных поступков, которые были совершенны мной, это лишь его заслуга. И вот сейчас, он призывает меня к смелости. К открытости. И я больше чем уверена, что это самые добрые его побуждения.

— Мне было больно, — неожиданно начала я, уныло повесив нос. — Какое — то время, я просто перестала существовать. Меня стерли. Уничтожили. И вот только сейчас, я начинаю рисовать себя заново… Я боялась, Рэй, понимаешь? Боялась пустить вас в свою жизнь, потому что вы были для меня олицетворением того ужаса, что пришлось мне пережить. Да, это было глупо. Но что я могла поделать, когда мои мозги превратились в кашу?

— Рискнуть? — предположил он. — Попробовать встать на ноги, сквозь боль, но даже если бы не вышло, я бы всегда протянул свою руку. Засунуть свою мнимую любовь в задницу и наконец, заметить тех, кто действительно был с тобой рядом. Неужели, тебе было проще отказаться?

Обида, вот что читалось между его слов.

— Думаешь, мне было проще всех? Ты хоть понимаешь, что такое запах рвоты и крови на губах? Когда ломается твоя личность, и теряется вера во что-то хорошее. Когда тебя сравнивают с могильной землей, а потом цинично оставляют умирать? Мне не хотелось жить. Я ненавидела это существо внутри меня и мечтала о смерти. Но даже на это у меня не хватило сил. Я зависла, где-то в пространстве…

— Так очнись! — не выдержал Рэй и ударил кулаком о панель. — Реши, ради чего ты осталась жить! И если я есть в этом списке, поверь, все получиться! А слезы, это лишь вода, которую я устал подтирать! Возьми себя в руки, черт возьми! У каждого из нас жизнь полное дерьмо, но мы не ноем! Поверь, мне тоже было нелегко терять друга… Единственного родного человека, в ком я никогда не сомневался…

Я задохнулась.

— Друга? Так я тоже разрушила твою жизнь? — я протерла лицо ладонями и запустила пальцы в волосы. — Боже, да вы все его жалеете…

Ничего не ответив, Рэй достал сигарету, чиркнул зажигалкой и, сделав нервный вдох, выпустил густую струю дыма.

— Я никого не жалею. У меня отсутствует эта функция.

Мои эмоции взяли вверх над разумом.