Нарисуй меня счастливой. Натурщица

— Я так не могу. Ты меня все время перебиваешь!

— А ты ничего толкового и не говоришь. Мне не нужны эти слюнявые оправдания. Мне нужны либо деньги, либо ты. Ты что, этого до сих пор не поняла?

— Женя...

— Если ты этого не поняла, то нам с тобой не о чем разговаривать, — жестко сказал Евгений Измаилович. — Я могу простить уход любимой женщины. Я могу понять состояние аффекта, но подставлять другую щеку после того, как мне врезали по одной, я не буду. Я не Иисус Христос.

Тамара снова залпом выпила коньяк.

— Лимончиком закуси, — придвинул к ней тарелку с лимоном Евгений Измаилович.

Тамара машинально взяла лимон. Во рту стало так же кисло, как в душе.

— Я хочу знать, что ты решила. — Евгений Измаилович выделил голосом слово «ты».

— Может быть... как-то можно отсрочить...

— Зачем? Я и так слишком долго ждал. Боюсь, этих денег твоему бродяге-художнику не найти никогда. А ждать всю жизнь в мои планы не входит. Сколько там у нас времени осталось? — Евгений Измаилович взглянул на большой настенный календарь с изображением японского пейзажа. — Пять дней? Вот через пять дней ты мне и принесешь. Или деньги, или себя.

Тамара поднялась со стула.

— Ты можешь присоединиться к Алине и посидеть в ресторане за счет заведения. По старой памяти. А через пять дней — я жду. Можешь прийти сюда, можешь сразу в твою квартиру. Там, кстати, до сих пор твои вещи остались.

Тамара шла по коридору в зал, и ее трясло от бессильной ненависти и унижения. Она понимала, что Измаилович прав и этих денег они с Игорем не найдут. Ни через пять дней, ни через месяц. Но возвращаться на таких условиях к нелюбимому мужчине — это хуже, чем продаваться за деньги. Кем-кем, а проституткой Тамара никогда не была.

— Пошли отсюда! — подлетела она к Алине.

Алина посмотрела на подругу и даже спрашивать ничего не стала: все было ясно написано на ее лице.

На улице Тамара нервно закурила, дав выход эмоциям и сломав первую сигарету.

— Старый козел!

— Что он сказал?

— То же, что и раньше. Он хочет или деньги, или меня. И ни дня отсрочки!

— Томка... — растерянно протянула Алина. — И что ты теперь собираешься делать?

— Поеду к Игорю, расскажу ему об этом разговоре. Может быть, мы что-нибудь придумаем... — Но было видно, что Тамара сама не верит в то, что говорит. — Поедешь со мной в мастерскую?

— Нет, что ты! — отмахнулась Алина. — Я — домой.

— В свою однокомнатную?

Алина подумала пару минут:

— Нет, к родителям. Слушай, у меня к тебе просьба. Узнай там как-нибудь поаккуратней у Глеба или у остальных, не появлялся ли Андрей. И если появлялся, то в каком состоянии.

— Хорошо, — кивнула Тамара, но голова ее была явно занята другими мыслями. — Ладно, я побежала. Вон как раз мой автобус идет!

— Ну, пока! — махнула рукой Алина уже вслед убегающей Тамаре. Постояла несколько минут, решая, а не пройтись ли — погода была хорошая, сыпал крупными хлопьями снег, превращая окружающий мир в стеклянную игрушку со снежным круговоротом внутри. Фонари и неоновые вывески раскрашивали снежинки в разный цвет, все это очень напоминало постер какого-то дорогого журнала.

Алина сделала пару шагов, неожиданно закружилась голова, и она упала бы, не подхвати ее чьи-то сильные руки.

— Ты опять исчезаешь? — укоризненно сказал Илья.

Он бережно придерживал Алину, стоя посреди улицы в джинсах и джинсовой рубахе.

— Извини, — произнесла Алина, пытаясь освободиться. — Я уже могу стоять. Спасибо.

— Осторожнее же надо, — ласково упрекнул ее Илья. — На ровном месте поскользнулась...

Алина не стала его разубеждать.

— Послушай... Может быть, ты все-таки дашь мне свой телефон? А то ты опять надолго исчезнешь, и мне опять придется тебя искать.

— Ты что, выскочил раздетый только за этим? — удивилась Алина.

— Да, — склонил голову Илья. На его волосы падали и начинали медленно таять разноцветные снежинки.

— Знаешь, я не уверена, что это нужно, — честно сказала Алина.

— Мне — нужно. Ты не бойся, я не стану тебе надоедать. Просто если я буду знать, что всегда смогу найти тебя, мне будет легче.

— Легче что? — не поняла Алина.

— Легче жить.

Илья сказал это так просто, без всякого ложного пафоса, и одновременно так по-настоящему, что Алина поверила. Она достала из сумочки листок, написала на нем телефон и протянула его Илье:

— Держи. Но я не знаю, сколько я буду жить по этому телефону.

Илья взял листок, оторвал от него половину и написал несколько цифр.

— Это — мой домашний. Я ни о чем не прошу. Просто если тебе очень захочется с кем-нибудь поговорить, а никого рядом не окажется — звони.

— Спасибо. — Алина спрятала листок в сумку. — Беги, ты совсем замерз.

— Я очень рад был тебя видеть. — Илья неожиданно наклонился и легко коснулся ее щеки губами. — Пока!

Алина ошеломленно смотрела ему вслед.

В мастерской на удивление было пусто. Тамара прошла по непривычно пустым и молчаливым коридорам, толкнула дверь в комнату Игоря.

Там царила полутьма. Игорь, абсолютно трезвый, паковал картины.

— Что ты делаешь? — удивилась Тамара.