Нарисуй мне дождь

Я томился в душном лекционном зале, изнемогая от скуки, дожидаясь начала лекции. Позади меня, не умолкая, трещали две мои однокурсницы Минкина и Шмырина.

— Ой, смотри, смотри! ‒ вскрикнула над моим ухом Минкина. ‒ Этот, с кафедры физвоспитания, пан Спортсмен, уже собирает анкеты. Ой, не могу, мамочка родная, держите меня! Ты только полюбуйся, как он сегодня вырядился. Пиджачок в клетку, тигриную, а галстук!.. Нет, ты посмотри, галстучек с пальмой ну, чем тебе не Жан Марэ местного разлива? Ты знаешь, какая у него фамилия? Представ себе, «Гомо»… Я б с такой фамилией повесилась на дереве. На прошлом занятии подкатывается ко мне эдаким индюком расфуфыренным и давай мурлить: «Вы сегодня, дорогая моя, так бежали стометровку, что другие студентки быстрее бы дошли»… А я ему, спортсмену безмозглому: «Все из-за вас, Ро́бэрт Степаныч, вы своей формой спортивной всю меня растревожили. У вас же в ней все ваши органы завлекательные на виду… Разве можно так бездушно с нами поступать, с девушками невинными?» Он чуть не лопнул от удовольствия и похромал в свою подсобку перед зеркалом себя рассматривать. По сто раз на день перед ним красуется, «нарцыст» самовлюбленный.

— И оно туда же… ‒ вставила Шмырина.

— Ты уже написала, какой у тебя любимый вид спорта?

‒ Не-а. А ты?

— Написала.

— Какой?

— Мужчины!

И они принялись безумно хохотать. Рассмеялся и я, невольно услышав их разговор. Приятно, когда девчонки правильно ориентируются в видах спорта, выбирая из многих, один, ‒ любимый.

— Ты знаешь Аню Мисочку из одиннадцатой группы?

— Тэ-э-экая плюгавая, в ботиках?.. — язвительно гримасничая, протянула Шмырина.

Сидя вполоборота, я наблюдал ее в профиль. У нее землистого цвета лицо с выступающей далеко вперед верхней губой и брезгливо поджатой, нижней. А подбородок?.. ‒ подбородка у Шмыриной не было, казалось, ее бесформенный рот находится прямо на шее. Зато у нее замечательно длинный нос и жидкие зализанные назад волосы, схваченные на затылке черной резинкой в дрожащий крысий хвостик.

— Точно! Она, в ботах… С ней недавно такая история приключилась, сдуреть можно. Сейчас расскажу, дай дожую. Эта Мисочка, ну и фамилия… Ей надо будет мужа взять фамилию, так у него небось фамилия будет Уполовник или того лучше, Дуршлаг.

— И выйдет же такое замуж! — ехидно обронила Шмырина.

— Я тебе вот что скажу, Дуршлаг все-таки будет поблагороднее, но в этой фамилии есть что-то дурковатое, то ли немецкое, или и то, и другое сразу, не знаю. Помнишь, какой представительный мужчина был пастор Шлаг из «Семнадцати мгновений»? Но вот это «дур» перед «шлагом», я-те скажу, все портит. Нет, немец Шлаг с нашим Дуршлагом даже рядом не стоит. Ты, как хочешь, не знаю, но я бы с такой фамилией жить не смогла. А ты бы, смогла? Как тебе эта фамилия?

— Пародия!

— Точно. Так вот, эта Мисочка снимает комнату у одной техи, у нее четырехкомнатная квартира на втором этаже, на двоих с мужем.

— Гдей-то люди столько всего берут?

— И эта Мисочка, ты вспомни, какая она…

— Страшней атомной войны!

— Точно, страшко! Весь женский род позорит. Но, я-те скажу, нужны и такие, для контраста. Надо, чтобы перед глазами постоянно был живой пример, чтобы мужчины знали и помнили, кого им может бог послать…

— То-то и оно!

— Согласна на все сто! Так вот, эта Мисочка понравилась одному уголовнику, его выпустили из тюрьмы всего месяц назад. Как-то днем, он случайно встретил ее на улице и все… Глаз положил. Думаю, он какой-то извращенец, если ему такая могла понравиться. Но, на вкус и цвет товарищей нет. Ты представляешь себе вкус этого товарища-извращенца?

— Бежи и крестись!

— Вот именно. Да, и вот он проследил, где она живет, ночью залез на дерево и высмотрел, как у них комнаты расположены.

— Чы ни Ромэо…

— Да, но ты послушай, что он дальше отчубучил. В один прекрасный день, вернее дело было ночью, он дождался, когда они улеглись спать, открыл отмычкой двери, выкрутил в прихожей пробки, прокрался в комнату к Мисочке, разделся до гола… Хотя нет, вру. У соседка этой техи дача рядом с дачей подруги парикмахерши моей мамочки. Так парикмахерша моей мамочке рассказала, что он хоть и разделся догола, но носки не снял. Представляешь, какой растленный тип?

— От, паразит!

— Да, и вот он весь голый, в этих своих носках залез к Мисочке в постель, она только и успела вскрикнуть, как он ей рот зажал. И все! Тишина…

— От и верь после этого людям!