Нарисуй мне любовь

— Значит, ты с самого начала знал, что Андрей мой любовник? — голос спокойный, но это обманчиво. Я просто ещё не поняла, что произошло. Рогожин даже не обернулся, так и стоял, молча куря. Я сделала ещё несколько шагов вперёд, а в голове выстраивалась картина, такая логичная и страшная, что хотелось реветь и крушить все вокруг. Илья таки обернулся, туша окурок в пепельнице, посмотрел на меня, посмотрел равнодушно, презрительно и зло.

— Как давно ты знаешь? — спросила его, как будто это имело значение.

— Три года, — бросил, как отрубил. Вот как, значит.

— Что же между вами произошло?

Рогожин, кинув задумчивый взгляд, отвернулся к окну. Тянул, размышляя, или мне так казалось. А потом, посмотрев на меня, сказал:

— Может, любовника своего спросишь?

А это больно. Я даже не думала, что настолько больно может быть. Все: его тон голоса, взгляд, слова, — все убивало меня, медленно вкручиваясь в сердце. Сколько же я напридумывала за это время и за эту ночь, куда успели убежать мои мысли? Андрей прав: Илья мне не пара.

— Значит, вы что-то не поделили, — сказала вслух, слова помогали сосредоточиться на реальности, держаться за неё, не дать волю чувствам, — и ты решил ему отомстить. Фотографии мои с Гарри твоя работа? — осенило вдруг.

— Да, — коротко и ясно. И взгляд, пробирающий до костей. Я кивнула.

— Ты следил за ним и за мной, и когда представился шанс…

Теперь ясно, почему ключи от моей машины так и лежали у него дома. Это был всего лишь предлог, чтобы зацепить меня. Но почему именно в этот момент, почему не раньше? Три года не малый срок. Вряд ли Рогожин ответит на этот вопрос. Я подняла на него глаза, сделав ещё несколько шагов вперёд. Теперь мы стояли друг напротив друга, он — скрестив руки на груди. Я искала в его глазах ответ, а находила лишь ненависть и… боль? Андрей сделал ему больно, и теперь Илья мстит. Отыгрывается на мне, пытаясь причинить тому такую же боль. Не просто трахнуть, а влюбить, так, кажется, Андрей сказал? А ведь он прав. Много названий этому чувству не найдёшь. Даже сейчас мне хотелось протянуть руку и коснуться его щеки, почувствовать колючую щетину, вдохнуть носом его аромат и… сдохнуть к чертовой матери, по всей видимости.

— Поздравляю, — сказала, глядя в глаза, — твоя месть удалась.

Показалось, что-то мелькнуло в его взгляде, но Рогожин сразу отвернулся к окну, а я прошла в комнату и стала собирать вещи. Толком не распаковывалась, так что процесс много времени не занял. Однако тащить чемодан, сумку и две коробки было той ещё радостью. Вытолкав все в прихожую, я выдохнула: гостиная была пуста. Скорей всего, Илья ушёл к себе и вряд ли появится, пока я не уберусь. Сцепив зубы, обулась и вытолкала вещи на лестничную клетку. Тихо закрыв дверь, спустилась вниз и попросила охранника помочь. Он ловко стащил вниз вещи, поглядывая с участием. А я пребывала в состоянии прострации, специально давила все мысли и чувства, мечтая оказаться подальше, где никого не будет, и там уж…

Такси прибыло через семь минут, я назвала адрес гостиницы, найденный в интернете. Вскоре уже входила в небольшой одноместный номер. Вещи мне поднял молодой улыбчивый парень, сунув ему чаевые, я наконец осталась одна. Закрыв дверь, прошла к окну, пару минут смотрела в него, ничего не видя, а потом заплакала. И тут уж дала волю. Я никогда не жалела себя, считая это проявлением слабости. Будешь слабым — прогнут, уничтожат. Но сейчас я плакала, уткнувшись в подушку, понимая: я уже уничтожена. В какой момент я поддалась чужой игре и стала орудием мести, глупой куклой, которую кукловод дергал за нити? Куклой, которая ещё и влюбилась в кукловода, не понимая, что она для него ничто. Нет, если любовь это вот так, то ну её к черту, без неё лучше, легче. Меня вот-вот разорвёт от чувств, оттого, что не смотря на то, что он сделал, я все равно хочу быть рядом. Оттого, что знаю: этого не случится никогда. Возможно, я его вообще больше не увижу. И я рыдала из-за этого и из-за собственной глупости. А потом все навалилось комом, там уже и несправедливая судьба, отнявшая у меня родителей, и несчастливое детство, и чертовы законы детского дома, заставившие искать способы выжить, сделавшие черствой. И смерть Гарри, разрушившая мою жизнь, и Наталья, которая будучи моей сводной сестрой, пыталась меня убить ещё в младенчестве. Почему? Почему именно я должна страдать?

Я не находила ответа и снова плакала, пока в конце концов не заснула.