Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке

–Почему бы нам не улететь на неё? – сорвалось с уст художника то первое, что искренно.

–У нас нет крыльев. – тяжко вздохнул Алуар, словно и сам не прочь улететь на другую планету.

–А, если я их всем нарисую?

–Да? – встрепенулся Алуар и представил это на миг. – И сколько нам лететь? Годы?

Данучи задумался. Пока думал, Алуар передумал:

–Здесь наш дом, и твой дом тоже здесь. Зачем нам жить на чужой планете?

–Я вижу, насколько она красива, насколько она велика! – говорил мальчик, растягивая слова, пытаясь поместить в них весь свой детский восторг. – В ней нет изъянов, в ней лишь то, что возрождает восхищение! Я никогда ничего не встречал прекраснее того, что сейчас перед моими глазами, и всему этому ещё, даже не придумано названия! Наша планета это ничто в сравнении с планетой Земля…

Последние слова произнёс зеркальными эмоциями. Они задели, но не на столько, чтоб Алуар не спросил:

–А есть ли на ней жизнь?

–Нет, – ответил честно Данучи и улетел в глубокие мечтания, в которых он, так по-геройски, вдыхал жизнь в далёкую планету.

От мечты так часто отвлекает то, что ты видишь впервые. Не увидел бы этого, и жизнь его сложилась бы иначе, и он бы улетел ещё юнцом жить на огромную планету.

Перед ними восстал человек, что не случайно подошёл к туману, и Данучи впервые увидел себе подобного. Это заставило пересмотреть все свои мечты и вмешать в них не только авров, но и людей.

Мальчик жадно изучал его глазами, а человек растеряно смотрел в него, не понимая, почему тот не убегает прочь от злого авра.

Перевёл взгляд на лицо Алуара, сверкнул глазами и побежал в него с бесстрашием. На бегу выхватил нож, оскалил зубы и приготовился к прыжку!

Решил, что тот похитил ребёнка. Данучи чуял эту мысль, как свет, как благородство и остановил того взмахом кисти.

Человек поднялся в воздух, застыл на месте и плавно приземлился на ноги, не почувствовав боли.

–Это мой отец! – воскликнул мальчик, и человек не знал, что сказать и не сказал ничего.

Убежал, будто услышал что-то страшное…

Спустя месяц Данучи собирал вещи, и много не нужно. Отец пытался вразумить, но мальчишка кричал:

–Не хочу я так жить! Не хочу! Не хочу жить, как все вы! Я другой, и ничем я на вас не похожий!

–Все мы разные, – молвил Алуар, не пытаясь остановить.

–Нет, – ответил художник. – Никто из вас не может стать мною! Никто из вас не хочет этого…

Ему всё разонравилось, никого не хотелось ни чувствовать, ни видеть, ни знать. Чем старше становился, тем больше не понимал их всех. Почти в каждый поступок заглядывал, но не знал, что на это сказать. «Кто вы такие?» – кричал на них он мыслями, но авры плохо слышат, к тому же молчаливы.

«В вас столько грязи, и вы ею живёте, и лишь она вам интересна, а чистота лишь забавляет! Нет, не хочу становиться таким же!». Даже того сбежавшего человека, он понимал больше, чем их.

–Я родился человеком не для того, чтобы от человека прятаться! – сказал он своей семье, уходя из дома.

Все поддержали его, приняли его выбор. Не стали перечить, не стали останавливать и не сказали плохих слов на прощание.

И он ушёл…

Но, уходя, остановился.

Лишь Алуар его провожал, но в туман придётся рискнуть одному! Алуар не художник, не найдёт он обратно дороги.

Данучи же уверен, что способен выбраться один из тумана! Уверен настолько, что его это не волновало.

Он задумал то, о чём давно мечтал. Помимо Земли есть и другие мечтания.

Взял в руки кисть и листок и начал, молча, рисовать душу города. Алуар кричал ему: «Что ты задумал?», но художник не слышал, он уже начал представлять, как туман рассеивается, и для города открывается небо. Мечтал, что авры глядят на планету Земля каждый день и желают её посетить.

Затем кисть соскользнула на всех, кто жил в этом городе и решила изменить их разум. Всего-то, движение руки, и он поделился со всеми своей чистотой, хоть и знал, что, сделав это, сам её, возможно, потеряет!

Изменил душу каждого, кто жил в его городе. Душу всего народа трогать не желал, потому что со всеми лично не знаком…

Отныне, у всего города был чистый разум, который смотрит в будущее на тысячи лет, на миллионы шагов вперёд, не оглядываясь на прежние, стыдливые грехи, сутулые ошибки. Убрал в них всё, что ненавидел, вычеркнул, что раздражало. Добавил не то, что любил, а то, чего им не хватало!

Их души стали другой формы – не безвыходные круги, а символы, что имеют выход и наделены простором для развития.

Когда закончил, листок вспыхнул в руках синим светом, и вспышка растворила туман, что залёг над их городом, но туман, что вокруг, не покинул места, что когда-то он выбрал.

Зато небо открылось глазам…

Что лучше: песню написать или исполнить? Каждому своё, и все живут своим. «Интересно, кому достанется тот мир, что плещет красотой?», – размышлял Данучи, глядя на планету Земля, думая о всех, кого он знал!

Но все, кого он знал, уже стали другими!

Сейчас они глядели в него так, словно подобен Богу, что решил наделить их чистой силой, совершенной красотой. Их глаза впивались в его грусть и понимали, что сделал он всё это, уходя, покидая их, но каждый взгляд желал, чтоб он вернулся!