Нарисуй узоры болью...(СИ)

Она, видите ли, докрашивала собственные волосы, которые показались Петушковой слишком некрасивыми на тот момент. Докрасилась – теперь её просто сгрызли двое тварей, названия у которых как не было, так и не появилось до сих пор.

Лицо Татьяны перекосила гримаса боли, и она так и продолжила лежать с широко открытыми глазами, цепляясь пальцами за траву и словно пытаясь вырвать её, превратить в пепел.

“Горгонова ползала на коленях над трупом Сарданапала, пыталась как-то заставить его проснуться.

Только теперь, будучи уже немного более живой, чем прежде, страдая от чрезмерного количества потерянной крови, от сил, которых в ней было уже слишком мало. Пытаясь как-то подкрепить свои силы, она схватила Черноморова за руку и попыталась выпить из неё энергию смерти, ту, которая осталась

- Не поможет.

Равнодушный, холодный мужской голос, очевидно, принадлежал тому некромагу, которого столько раз приходилось видеть.

Который ранил её.

Горгонова подняла на него свои глаза, то ли карие, то ли болотистого цвета. Её потерянный взгляд наконец-то сумел сфокусироваться на парне, но, тем не менее, Медузия выглядела слишком потерянной для того, чтобы быть разумной и нормальной женщиной.

Наконец-то она едва слышно выдохнула что-то, а после громко рассмеялась, словно собираясь перестать реагировать на происходящее.

- Почему? – полушёпотом поинтересовалась Горгонова, продолжая сжимать ладонь мёртвого.

- Падальщица, - презрительно протянул некромаг. – У тебя не хватит дара на то, чтобы хоть прикоснуться к энергии смерти.

Он рассмеялся, и это выглядело как-то слишком подло, чтобы быть реальностью, а после взмахом руки отбросил дерево куда-то с трупа.

Он отбросил женщину одним лишь взмахом руки, а после провёл ладонью над трупом, и волшебство буквально полилось в него.

Медузия, наплевав на то, что, возможно, это было слишком унизительно, потянулась к этому потоку волшебства.

- Да забирай всё, - презрительно скривившись, промолвил он, словно швыряя собаке какую-то кость. – Мне не надо.

Она удивлённо посмотрела на него, но некромаг уже куда-то телепортировался, не задумываясь ни на мгновение над тем вопросом, что будет дальше с женщиной. Она же, словно та самая падальщица, о которой только что сказал Бейбарсов, пила огромными глотками силу, которая сейчас была ей так нужна.

Она знала, что ничего уже не сможет, наверное, сделать, но пообещала себе самой, что обязательно спасёт то, что осталось, обязательно окажется чем-то вроде победителя.

Ей для этого просто надо выжить.

***

Старуха рассмеялась, запрокидывая голову так, как не мог бы это сделать ни один живой человек. Она казалась очень страшным существом, и это заставляло содрогаться от страха, но пока что невозможно было прервать хотя бы одну толковую нить с реальностью, которая прогрызала её насквозь, оставляя несколько глупых, но слишком ощутимых следов, которые должны были послужить чем-то вроде связи, разорванной, впрочем, именно сейчас.

Она внимательно смотрела на лист бумаги, словно дожидаясь того момента, когда тот вновь переменится, но ничего не происходило. Это было удивительно, да и вообще, всё вокруг казалось вышедшим из-под контроля.

Это выводило Чуму из себя, и она с радостью вернула бы себе былое влияние, если бы только могла, вот только подобной способности никто ей не стремился оставлять, словно весь мир издевался.

Это казалось действительно какой-то отчаянной попыткой уничтожить всё, что только было вокруг.

Слишком могущественный дар, чтобы его можно было заставить успокоиться – она переживала, что этого никогда не произойдёт, но ей нужны были союзники, которых она предпочитала держать на цепи.

Старое тело уже практически предало её, уже стремилось куда-то ускользнуть, вот только она держала его волшебством, практически разваливаясь на маленькие кусочки, которые казались отвратительными следами прошлого, на которое и смотреть страшно. А всё из-за них!

Всё из-за тех чёртовых двоих, которых она ненавидела сейчас больше всего на свете, мечтала попросту убить, но знала, что не имеет права поступить подобным образом, потому что это было бы слишком жестоко на данный момент, что поступать так – слишком низко.

Она потеряла всё, что можно было назвать границами разумного, но упрямо сдерживала саму себя, чувствуя, что сердце её просто-напросто вылетает куда-то на свободу, из этого мира высвобождаясь в иной, немного лучший.

- Ну что же, - выдохнула она. – Теперь мы увидим более хороший вариант, не так ли? И ты наконец-то согласишься.

Она рассмеялась от облегчения, потому что только что отыскала вариант, который должен был бы сделать всех, кто тут был, счастливыми. Они всё-таки сумеют когда-то победить этот кошмар, разве не так?”