Нарко. Коготь ягуара

– Мы думали, не оставить ли табличку «С Медельином шутки плохи» или вроде того, – сообщил Агилар. – Но решили, что всякий, кто знает, кем был Родриго, уразумеет послание и без того.

– Правда, правда, – подтвердил Эскобар. – Никаких табличек не требуется. Назавтра это будет во всех газетах Колумбии. Перестрелка в Картахене, а потом это. Всякий поймет, что это значит. – Его улыбка померкла, и он вернул снимки. – Знаете, почему я хотел, чтобы это сделали вы, ребятки?

– Мы думали, это экзамен, – ответил Монтойя. – Посмотреть, как мы справимся.

– Экзамен, да, конечно, он самый. А заодно поглядеть, будете ли вы у меня красть.

– Ни за что! – вскинулся Агилар.

– Да, деньги уже пересчитали. Вы прошли эти экзамены без запинки. А сверх того я хотел поглядеть, насколько трудно вам действовать самим по себе. Вы справились на славу. – Он коснулся левой руки Монтойи ниже повязки. – Но вы пострадали. Просто поверхностное ранение, да?

– Да просто задело, – поведал Монтойя. – Пара стежков, и все. И кое-что от боли. Домой вести пришлось Хосе.

– Два человека могут убить кого-то без проблем, – изрек Эскобар. – Но порой чем больше, тем лучше. Вы смогли застать его в сопровождении всего парочки человек, потому что он был беспечен. Будь он поумнее, вам могло понадобиться и больше людей. Пять, десять, а то и поболее, как в ночь, когда вы отправились за Костой.

– По-моему, в Картахене он чувствовал себя в безопасности, – предположил Агилар.

– А я чувствую себя в безопасности на Асьенде Наполес. Но это потому, что здесь почти всегда человек тридцать-сорок. Если понадобится, мы можем выстоять против целой армии. – Он покивал собственной прозорливости, озираясь по сторонам, словно хотел увидеть свою систему обороны. Агилар видел трех или четырех парней, играющих в карты у бассейна, но как-то непохоже, чтобы они были начеку.

– Сила в числе, – продолжал Эскобар. – Я хотел, чтобы вы двое поняли, как важно быть членами организации. Не как у вас в полиции, а настоящей организации, преданной своему делу. – Он хмыкнул. – В данном случае, дело – сама Колумбия. Все, что я делаю – все, что делаем мы, – делается ради Колумбии. Однажды я стану президентом Колумбии – больше никаких политиканов, думающих только о себе и своих богатых друзьях. Настало время народу отобрать власть, принадлежащую ему по праву. Так что, друзья мои, именно этим мы тут и занимаемся. И вы к этому причастны. История не знает более высокого служения, более достойного крестового похода.

Агилар ощутил прилив гордости, что он приобщен к предприятию Эскобара. Он-то считал этого человека просто бандитом, наркоторговцем, но тот оказался далеко не так прост. Более высоких стремлений Агилар еще не встречал. И пока что Эскобару удавалось каждое начинание. Он вознесся из самых низов до положения одного из богатейших людей Колумбии – одного из богатейших во всей Южной Америке. Он построил на голом месте громадную организацию. И если он считает, что станет президентом, у Агилара нет оснований ставить его слова под сомнение.

– Итак, – добавил Эскобар, – Родриго должен был заплатить. Надеюсь, он страдал.

– По-моему, он был еще жив, дон Пабло, – вызвался Монтойя, – когда я начал резать.

– Жаль, что вы не сделали фоток тогда, – осклабился Эскобар.

* * *

Когда Агилар и Монтойя получили свое вознаграждение – каждый по трети от тех трехсот тысяч песо, а треть Эскобар удержал для себя, – их позвали потусоваться с некоторыми из людей Эскобара. Они колонной поехали обратно в Медельин, чтобы прошвырнуться по клубам, выпивая, пыхая шмалью и танцуя с местными девицами почти всю ночь. Наконец, когда солнце забрезжило на горизонте, Агилар поплелся домой. Он чуть ли не боялся переступить порог и сделал это очень робко, втайне надеясь, что Луиза крепко спит.

Она не спала.

Сидела за кухонным столом с исходящей паром кружкой перед ней. На ней был купальный халат поверх хлопчатобумажной пижамы с кроликами. Волосы ее были распущены, зубы сцеплены, подбородок чуть выпячен, а выражение лица чуть ли не свирепое.

– Доброе утро, – проронила она без намека на тепло.

– Привет, детка.

– И давно ты вернулся в Медельин?

Он замялся, пытаясь сообразить, как ответить на вопрос, понеся минимальный ущерб, а еще потому, что пол под ним как-то шевелился. Уцепившись за косяки арки между кухней и столовой, он ждал, когда это ощущение минует.

– Мы вернулись из Картахены вчера, но мне надо было завезти кое-что в Асьенду Наполес. А потом парни хотели, чтобы мы пошли с ними.

– Я стояла у окна, когда ты подъехал. Я так обрадовалась, увидев тебя, но ты вел как сумасшедший, а когда парковался, я боялась, что ты врежешься в дом. А потом ты сидел в машине настолько долго, что я замучилась ждать и заварила себе чаю.

– Наверно, я вроде как заснул на пару-тройку минут.

– Скорее на двадцать-тридцать. От тебя разит, как от магазина спиртного после землетрясения. У тебя помада на воротнике рубашки и блестки в волосах.

– Извини, детка. Парни хотели прошвырнуться по клубам. Я выпивал и танцевал с девушками, вот и все, клянусь.

– Ты танцевал.

– Да.

– А помада?