Нарко. Коготь ягуара

Колдуэлл выдержал еще два дня гонок на гидроциклах по озерам и на мотоциклах по дорогам, алкогольного угара вечеринок и шалав из Колумбии и Бразилии. Агилар наслаждался его компанией. Он радовался, что убил Монтойю – хотя бы во имя чести, но ему недоставало прежнего товарищества. Со дня исповеди в дождливый день Змееглаз проводил с ним больше времени, словно общий секрет каким-то образом сплотил их.

Но Колдуэлл был более компанейским, более демонстративно дружелюбным и более диковинным. Змееглаз был лишь очередным бедным колумбийским парнишкой, променявшим добропорядочную жизнь на криминальную. Колдуэлл же был экзотичен – североамериканец, ветеран войны, возивший героин контрабандой из Вьетнама, пока не обнаружил, что маржинальный доход от распространения кокаина Эскобара куда выше.

Даже его исковерканное ухо способствовало их сближению, будто они своеобразные родственные души. Ухо Колдуэлла и пятна Агилара.

Когда Колдуэлл уехал, Агилару стало недоставать сильнее, чем он предполагал.

Но времени волноваться из-за этого у него почти не было.

Во время визита Колдуэлла редактор медельинской газеты тиснул зажигательную передовицу – как он обещал, лишь первую из многих, – где назвал шишек Медельинского картеля по именам – Эскобар, братья Очоа, Карлос Ледер и Гача – и потребовал их ареста или убийства. У журналиста по имени Хуан Себастьян Осорио Бенитес была масса приверженцев – не только в городе, но и по всей стране.

Передовица красовалась на первой полосе «Диарио дель Медельин» под пламенным заголовком: «В КОЛУМБИИ НЕ БУДЕТ МИРА, ДОКОЛЕ УБИЙЦЫ ХОДЯТ НА СВОБОДЕ!».

Ее заключительный абзац был откровенным призывом к действию. «Каждый колумбийский гражданин должен воспринимать продолжающееся существование этих людей и их криминального сговора как нападение на нашу нацию – не менее пагубное, чем град бомб какой-нибудь иностранной державы на наши головы. Эти бандиты владеют полицией, судьями и выборными чиновниками; следовательно, именно на нашу долю, на долю каждого честного, патриотичного колумбийца выпадает искоренить их. Мы ни за что не сможем называть себя свободными людьми, пока не бросим их за решетку или не убьем. И я не устану повторять это вслух везде, где меня услышат. Присоединяйтесь ко мне, сограждане-колумбийцы. Встаньте за себя стеной и потребуйте от властей, чтобы они тоже встали на вашу защиту».

Эскобар хотел заставить его замолчать.

Увидев газету, он минут двадцать расхаживал, комкая ее в кулаке, а второй ладонью наотмашь хлеща по собственному бедру, по мебели, по всему, что подвернется, словно Осорио мог ощутить удары собственной персоной.

– Этому ублюдку нельзя позволить написать больше ни слова, – разглагольствовал Эскобар. – Он подстрекает общественность против нас, а она натравит на нас суды и политиков.

И поручил Агилару, Отраве и Змееглазу устранить Осорио. Это будет нехитро, рассудили они. Он не выборный чиновник и не начальник полиции, а значит, у него никакой защиты со стороны войск или блюстителей закона.

Но, прибыв в Медельин и начав наблюдение за редакцией «Диарио», обнаружили, как заблуждались.

Понимая, что не дождется защиты ни от правоохранительных органов, ни от армии, Осорио организовал собственное оборонительное войско. Редакцию он покидал в окружении фаланги вооруженных жлобов габаритами с холодильник. Они эскортировали его к бронированному вседорожнику, и тот вез журналиста домой в сопровождении двух автомобилей – один спереди, а другой сзади – и мотоциклистов по бокам. Дом его оборонялся сходным образом; помимо людей, несших неусыпную вахту, дом был оборудован сенсорными датчиками освещения, сигнализацией и высоким забором, а во дворе день и ночь рыскала свора доберманов.

Осорио судьбу не испытывал.

Потратив пару дней и благоразумно распределенных стопок денег, они добыли ответ на один вопрос: люди оказались наемниками – из США, ЮАР, Израиля и еще откуда-то. Они знали свое дело и занимались им не первый год.

– Жопа, – буркнул Отрава, когда они собрались обсудить добытые сведения. Они сняли небольшую меблированную квартирку в двух кварталах от редакции газеты. Там они питались едой навынос из местных ресторанов и следили за зданием газеты, отмечая каждый приход и уход Осорио. Сидели за деревянным обеденным столиком, передвинув его к окну. Стол был уставлен пустыми бутылками и усеян упаковками от еды. – Он сколотил себе целую армию. Защищен не хуже дона Пабло.

– Ни в коем случае не говори этого ему, – предупредил Змееглаз. – А то он нас вышвырнет и наберет наемников со стороны.

– Эти мужики здесь только ради денег, – возразил Агилар. – Они не станут класть живот ради него, как мы ради El Patrón’а.

– Хочешь проверить? – спросил Отрава. – Или подкатить к ним и попытаться их перекупить?

– Если сможем к ним подступиться, – согласился Змееглаз, – то не исключено. Предложить им втрое против того, что он им платит. Он же просто газетчик, откуда у него взяться богатству?