Наркодрянь

— Жаль, что такие красавцы не растут в нашем климате, — сокрушенно вздохнул Эдуард, — кстати… Вы не окажете мне любезность идти рядом? Знаете… профессиональная привычка… не люблю, когда собеседник находится за спиной. К тому же вы не просто слуга-дворецкий, и это сразу бросается в глаза.

— Вы правы, — послушно догнав Эдуарда, признался красавчик, — я личный секретарь синьора Соморы.

— Синьор Рикардо, не так ли?

— Да, — немного смутился тот.

— Нелегкая у вас должность, — посочувствовал Эдуард, — и опасная. Вот бедняга Джексон… Как преданно и старательно он служил хозяину, и что же? Впрочем, я вижу, у него достойный преемник. А скажите: дожди у вас часто идут?

Так, мило беседуя, они обогнули небольшой фонтанчик, поднялись по пологой мраморной лестнице и остановились перед массивной, черного дерева дверью с бронзовыми ручками в виде голов ягуара. Чья-то услужливая рука распахнула дверь изнутри, и Эдуард шагнул в прохладный полутемный вестибюль. Он миновал громадное зеркало во всю стену, не удостоив взглядом своего отражения, и ступил на ковровую дорожку.

Кабинет Соморы располагался на втором этаже. Рикардо проводил Эдуарда до самой двери, предупредительно постучал и, откланявшись, повторил:

— Синьор Сомора ждет вас.

Доминико Сомора и вправду поджидал Фитцжеральда, чинно возвышаясь за своим излюбленным светлым столом. Лишь только дверь пропустила гостя, он встал и с нескрываемым интересом оглядел Эдуарда с головы до ног. Эдуард спокойно ответил тем же. Обмен первыми впечатлениями длился долю секунды. Затем Сомора неуклюже вылез из-за стола и направился гостю навстречу.

Они встретились ровно на середине комнаты. Сомора по американскому обычаю протянул руку. Эдуард крепко сжал толстые цепкие пальцы хозяина.

— Доминико Мануэль Сомора, — баском представился тот.

Эдуард замешкался.

— Да полно вам, — махнул рукой Сомора. — Мы, кажется, вышли на тот этап отношений, когда называют настоящие имена. — Что ж… Вы правы. Эдуард Фитцжеральд. — И, если не ошибаюсь, есть еще одно имя? Отцовское?

— Отчество. Да, я русский.

— С русскими я никогда не имел дел, — улыбнулся Сомора уголкам и губ, — но думаю, мы договоримся.

И он жестом пригласил Эдуарда в угол кабинета. Здесь их ожидали глубокие кресла и столик с пепельницей из горного хрусталя. Хозяин замешкался возле резного изящного буфета.

— Что-нибудь покрепче? — радушно осведомился он.

— Не откажусь от любого прохладительного напитка.

— Да… жара в это время несусветная, — посетовал Сомора, выбирая из бара бутылки. — Знаете ли, при всем моем положении я ужасно демократичный человек. Я ведь из простых арендаторов, — балагурил он добродушно, выставляя на стол бокалы. — Вот, например, не люблю по таким пустякам беспокоить слуг. И вообще — не терплю чванства и спеси, мои друзья хорошо знают об этом и не церемонятся. Предлагаю и вам следовать их примеру. Хотите что покрепче — наливайте сами, без стеснения. Лично я предпочитаю неразведенный ром с сахаром. Вот сигары, — он подвинул Эдуарду ящик и грузно опустился в свое кресло. — А знаете, — продолжал он, отведав излюбленного напитка, — я вас представлял несколько иначе.

— Постарше? — усмехнулся Фитцжеральд.

— Нет, вовсе не это. Просто у вашей фирмы такая вывеска, что я ожидал встретить этакого чинушу в сутане и с четками. Кстати: фанатов такого типа я всегда опасался. Они лживы, бескомпромиссны и слепы — как в принципе, наверное, и любые фанатики.

— А разве вы не воспитываете в своих подчиненных фанатизм?

— Ни в коем случае! Я просто требую беспрекословного подчинения закону — нашему закону, — подчеркнул Сомора, — и хорошо плачу за работу. Единственно, во что мои люди свято верят, так это в неотвратимость наказания в случае предательства. Это мое кредо. А разве у вас другие принципы?

— Несколько иные, — уклонился Эдуард от ответа.

— Впрочем, это не важно, важен результат. А признайтесь, ведь старый пройдоха Сомора таки припер вас к стенке, а?

Возразить на это Эдуарду было нечего.

«Старый пройдоха» действительно припер всех к стене. Причем припер в тот момент, когда казалось, что сам загнан в угол и деваться ему некуда. И сделал он это столь нетрадиционным, но действенным способом, что Сергей Надеждин даже усомнился: уж не начитался ли синьор Доминико Мануэль классиков марксизма-ленинизма?