Наркопьянь

 Мы ударились кружками и пригубили пенного напитка. Эквивалент мобильного телефона да и прочих материальных ценностей вообще.

 Вдруг входная дверь заскрипела и начала открываться. Нас сковал ужас. Запой странным образом действует на психику: тебе повсюду начинают мерещиться мертвецы, призраки, прочая дрянь. Мы воззрились на дверь.

 А она продолжала распахиваться, и вскоре из-за нее показалась Кикимора. Но в этом, слава богу, вопреки нашим опасениям не было ничего мистического. Кикимора – это моя соседка, живущая за стеной. Наркоманка и психопатка. Менты до сих пор не добрались до меня из-за моих выходок только потому, что у них была гораздо большая головная боль – Кикимора. У нее постоянно тусовались какие-то мутные типы, периодически часа так в четыре ночи они устраивали потасовки и закатывали истерики. Я понял, что Философ, который заходил последним, просто забыл закрыть дверь. Вот Кикимора и решила заглянуть на огонек. Ее, блядь, здесь не хватало.

 - Здорово, - с порога крикнула нам Кикимора, - а что это у вас дверь открыта?

 Тебе-то какое дело, - подумал про себя я.

 - Ну открыта и что? – спокойно ответил ей Философ, - нам так больше нравится.

 - Да? – Кикимора повела ноздрями, - а чем это у вас пахнет?

 Вот блядь! Наглая как танк.

 - Кабачками, - обреченно ответил я.

 - Да ты что! – Кикимора уже прошествовала в кухню, - а можно мне попробовать?

 Мы с Философом были люди скромные и тихие, по крайней мере, старались ими быть, поэтому не смогли отказать этому локомотиву, сошедшему с рельс.

 - Ешь, - сказал ей Философ, а сам сделал большой глоток пива.

 Кикимора тут же набросилась на еду. Мы с Философом обреченно наблюдали, как она поглощает наш драгоценный ужин. При этом она еще и умудрялась говорить:

 -…а я значит, блядь, Головорезу сразу сказала: денег хуй получишь, сначала порошка подгони, а потом деньги тебе зашлю, а он… а мы тут еще на один дискач с Раввином ходили – ой, блядь, закачаешься… - и в том же духе. Словесный понос, одним словом. Мы с Философом грустно переглядывались, ожидая, когда же она закончит. Но она даже не собиралась.

 -…менты, блядь, заебали… дверь мне позавчера выломили – охуели совсем… а тут еще Раввин денег должен… и с ЖЭКа приходили, сказали, что выселят… а я им: пошли на хуй…

 Кабачки таяли с каждой секундой, и вскоре их не осталось совсем. Кикимора довольно рыгнула и посмотрела на нас:

 - Вы чего такие невеселые?

 - Вообще-то мы спать собирались, - сказал ей я, рассчитывая, что после этих слов она соберется домой.

 - А-а-а, спать… а я вообще в последнее время не сплю… а все из-за порошка… мы тут с Раввином…

 - Да пошел на хуй твой Раввин, - не выдержал Философ, - шла бы домой – мы спать хотим.

 Кикимора замолкла, обвела нас своим сумасшедшим взглядом, а потом вдруг безумно захохотала.

 - Ой, блядь, и впрямь пошел на хуй Раввин, ха-ха-ха-ха… Раввин… ах-ха-ха-ха…

 Это длилось минуты три. Потом она вновь смолкла, вскочила с табуретки и, не поблагодарив и не попрощавшись, побрела на выход.

 Я поспешил закрыть дверь за нею на замок. Тут же раздался звонок. Нет уж, хватит с нас – я решил ни в коем случае не открывать и направился на кухню. Звонок не повторился.

 - Вот ведь принесла нелегкая, - сказал я Философу, входя в кухню, - наглость – второе счастье.

 - А я говорил, что надо было сразу есть, а не ждать, пока все пожарятся, - угрюмо произнес Философ.

 - Да уж, извини, ты был прав.

 - Да хуй с ними, с кабачками-то, - Философ зевнул, - давай пиво допьем и спать.

 - Давай.

 Мы допивали пиво, глядя, как фонари за окном разливают свой свет по кронам деревьев. Как редкие машины проскакивают по проспекту, похожие на призраков. Как у ларька местные алкаши глушат портвейн.

 Часа через пол мы все-таки улеглись спать. Я долго смотрел в потолок, пытаясь сконцентрироваться на одной точке. Не получалось. Я снова напился.

 - Ты завтра на работу-то пойдешь? – спросил меня Философ из своего угла, где стояла вторая кровать.

 - Не знаю, - спокойно ответил я, продолжая концентрироваться на точке, - завтра увидим. Работа – не волк, в лес не убежит.

***

 Только соберешься по-человечески задепрессовать, подумать, какое вокруг дерьмо, инструкцию по вселенской тоске написать, как отовсюду начинают сыпаться разные приятности. Только тут начинаешь понимать: как же несовершенен мир.

Веселенькое путешествие.

«Начиная с определенной точки, возврат уже невозможен. Этой точки надо достичь».

Франц Кафка

 Не важно, какими формулировками вы наградите мое существо, возможно, там прозвучат словечки вроде «ангел» или «чудовище», важно другое – сам я стараюсь избегать каких бы то ни было формулировок, предпочитая постигать суть вещей в процессе взаимодействия с ними, а не посредством навешивания ярлыков. Единственная формулировка, которой я пользуюсь сам, - дерьмо.