Нарния. Космическая трилогия

— На чем? Ха-ха-ха! — презрительно усмехнулся конь (во всяком случае, хотел усмехнуться, а вышло скорей «го-го-го!..» У говорящих коней лошадиный акцент сильнее, когда они не в духе). — Да, — продолжал он, — словом, не умеешь. А падать хотя бы?

— Падать умеет всякий, — отвечал Шаста.

— Навряд ли, — сказал конь. — Ты умеешь падать, и вставать, и, не плача, садиться в седло, и снова падать, и не бояться?

— Я… постараюсь, — сказал Шаста.

— Бедный ты, бедный, — гораздо ласковей сказал конь, — все забываю, что ты — детеныш. Ну, ничего, со мной научишься! Пока эти двое спорят, будем ждать, а заснут — тронемся в. путь. Мой хозяин едет на Север, в Ташбаан, ко двору Тисрока…

— Почему ты не прибавил «да живет он вечно»? — испугался Шаста.

— А зачем? — спросил конь. — Я свободный гражданин Нарнии. Мне не пристало говорить, как эти рабы и недоумки. Я не хочу, чтобы он вечно жил, и знаю, что он умрет, чего бы ему ни желали. Да ведь и ты свободен, ты — с Севера. Мы с тобой не будем говорить на их языке! Ну, давай обсуждать наши планы. Я уже сказал, что мой человек едет на Север, в Ташбаан.

— Значит, нам надо ехать к Югу?

— Не думаю, — сказал конь. — Если бы я был нем и глуп, как здешние лошади, я побежал бы домой, в свое стойло. Дворец наш — на Юге, в двух днях пути. Там он и будет меня искать. Ему и не догадаться, что я двинусь к Северу. Скорее всего, он решит, что меня украли.

— Ура! — закричал Шаста. — На Север! Я всегда хотел его увидеть.

— Конечно, — сказал конь, — ведь ты оттуда. Я уверен, что ты хорошего северного рода. Только не кричи. Скоро они заснут.

— Я лучше посмотрю, — сказал Шаста.

— Хорошо, — сказал конь. — Только поосторожней. Было совсем темно и очень тихо, одни лишь волны плескались о берег, но этого Шаста не замечал, он слышал их день и ночь, всю жизнь. Свет в хижине погасили. Он прислушался, ничего не услышал, подошел к единственному окошку и различил секунды через две знакомый храп. Ему стало смешно: подумать только, если все пойдет как надо, он больше никогда этих звуков не услышит! Стараясь не дышать, он немножко устыдился, но радость была сильнее стыда. Тихо пошел он по траве к стойлу, где был ослик — он знал где лежит ключ, отпер дверь, отыскал седло и уздечку: их спрятали туда на ночь. Потом поцеловал ослика в нос и прошептал: «Прости, что мы тебя не берем».

— Пришел, наконец! — сказал конь, когда он вернулся. — Я уже гадал, что с тобой случилось.

— Я доставал твои вещи из стойла, — ответил Шаста. — Ты не скажешь, как их приладить?

Потом, довольно долго, он их прилаживал, стараясь ничем не звякнуть. «Тут потуже, — говорил конь. — Нет, вот здесь. Подтяни еще». Напоследок он сказал:

— Вот смотри, это поводья, но ты их не трогай. Приспособь их посвободней к луке седла, чтобы я двигал головой, как хотел, И главное, не трогай.

— Зачем же они тогда? — спросил Шаста.

— Чтобы меня направлять, — отвечал конь. — Но сейчас выбирать дорогу буду я, и тебе их трогать ни к чему. А еще — не вцепляйся мне в гриву.

— За что же мне держаться? — снова спросил Шаста.

— Сжимай покрепче колени, — сказал конь. — Тогда и научишься хорошо ездить. Сжимай мне коленями бока сколько хочешь, а сам сиди прямо и локти не растопыривай. Что ты там делаешь со шпорами?

— Надеваю, конечно, — сказал Шаста. — Уж это я знаю.

— Сними их и положи в переметную суму. Продадим в Ташбаане. Снял? Ну, садись в седло.

— Ох, какой ты высокий! — с трудом выговорил Шаста после первой неудачной попытки.

— Я конь, что поделаешь, — сказал конь. — А ты на меня лезешь, как на стог сена. Вот, так получше! Теперь распрямись и помни насчет коленей. Смешно, честное слово! На мне скакали в бой великие воины, и дожил я до такого мешка! Что ж, поехали, — и он засмеялся, но не сердито.

Конь превзошел себя, так он был осторожен. Сперва он пошел на Юг, старательно оставляя следы на глине, и начал переходить вброд речку, текущую в море, но на самой ее середине повернул и пошел против течения. Потом он вышел на каменистый берег — там следов не оставишь — и долго двигался шагом, пока хижина, стойло, дерево — словом все, что знал Шаста — не растворилось в серой мгле июльской ночи. Тогда Шаста понял, что они уже на вершине холма, отделявшего от него мир. Он не мог толком разобрать, что впереди — как будто и впрямь весь мир, очень большой, пустой, бесконечный.

— Ах, — обрадовался конь, — самое место для галопа!

— Ой, не надо! — сказал Шаста. — Я еще не могу… пожалуйста, конь! Да, как тебя зовут?

— И-йо-го-го-и-га-га-га-а!..

— Мне не выговорить, — сказал Шаста. — Можно я буду звать тебя Игого?

— Что ж, зови, если иначе не можешь, — согласился конь. — А тебя как называть?

— Шаста.

— Да… Вот это и впрямь не выговоришь. А насчет галопа ты не бойся, он легче рыси, не надо подниматься-опускаться. Сожми меня коленями (это называется шенкеля) и смотри прямо между ушей. Только не гляди вниз! Если покажется, что падаешь, сожми сильнее, выпрями спину. Готов? Ну, во имя Нарнии!..

Глава 2

ПЕРВОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ