Читаем Народ-богатырь полностью

Вскоре после битвы на Сити монголо-татарские ханы и полководцы собрались на совет. Предстояло решить вопрос: куда дальше идти их войску? Новгород, надежно прикрытый лесами и болотами, весной непроходимыми, был пока недосягаем. Другие северные города, немногочисленные и расположенные вдали от удобных дорог, не сулили богатой добычи. Монголо-татарское войско устало, ослабло в непрерывных битвах, осадах и стычках. Военный совет принял решение об отступлении на юг. Однако, уходя в степи, завоеватели еще раз подвергли страшному опустошению страну, сопротивление которой было ослаблено разрушением укрепленных городов и гибелью войска. Как сообщил персидский историк Рашид-ад-Дин, монголо-татары решили «идти туменами облавой и всякий город, крепость и область, которые встретятся на пути, брать и разорять».

В конце марта или в начале апреля 1238 г. монголо-татарская облава двинулась от Верхней Волги на юг. Если в феврале завоеватели прошли по Северо-Восточной Руси несколькими большими ратями по речным и торговым путям, разрушая города, то теперь они двинулись широким фронтом мелких отрядов. Основной удар был направлен в этот раз на сельские местности, на беззащитные села и деревни. Из края в край, от Костромы до Торжка, поднялось дымное зарево, медленно сдвигаясь на юг за монгольской облавой. Стонала земля под ударами сотен тысяч конских копыт. Следом за вражеским войском под конвоем конных воинов шли многотысячные толпы пленных, тянулись бесконечные обозы с награбленным добром. Такого страшного погрома еще не знала Русская земля!

Но не сложили оружия русские люди. Смерды подстерегали монголо-татарские разъезды, нападали на обозы, вырубали сторожевые заставы захватчиков тяжелыми крестьянскими топорами. Таяло войско Батыя. Еще грознее и неприветливее казались степнякам хмурые мартовские леса. Монгольские воеводы торопились увести свои поредевшие тумены в степи.

При отступлении в степи завоеватели опустошили огромную территорию. Восточный край облавы проходил от Волги вдоль Клязьмы и Средней Оки, западный — от Торжка к Десне. Отдельные отряды завоевателей появлялись даже в окрестностях Смоленска. Но здесь их постигла неудача. Началась оттепель, болота вокруг города подтаяли, хрупкий весенний лед ломался под копытами коней, а единственную дорогу к городу через болота преградило смоленское войско. После жестокой битвы на подступах к городу монголо-татарам пришлось отступить и повернуть от Смоленска на юго-восток, к Десне. Судя по археологическим данным, завоеватели разгромили русские города на Верхней Десне. Так, во Вщиже, одном из удельных городов в этом районе, был обнаружен мощный слой пепла, след большого пожара, который по находкам различных вещей удалось датировать 30-ми годами XIII столетия.

Опустошение земель Северо-Восточной Руси монгольской «облавой» (весна 1238 г.).

С Верхней Десны монголо-татарские завоеватели повернули на восток, к Козельску. Сюда же шли их отряды и из других мест. Видимо, Козельск был конечным пунктом облавы, где собирались рати Батыя перед отходом в степи.

Козельск представлял собой тогда сравнительно небольшой городок, и завоеватели не рассчитывали встретить здесь сильное сопротивление. Но «крепкодушные» козельцы «совет сотворили не сдаваться Батыю» и стали готовить город к обороне. Первые приступы монголо-татар были отбиты. Хан Батый вынужден был перейти к осаде города, которая затянулась. Только когда наконец подоспели с Волги многочисленные тумены ханов Кадана и Бури, а под стены были подведены тяжелые камнеметные машины, начался решительный штурм Козельска. Два дня продолжался обстрел города из метательных орудий. На третий день, пополудни, были пробиты деревянные стены. Толпы врагов устремились к проломам. На развалинах стен, в тесноте проломов козельцы встретили врага с ножами в руках. Монголо-татарам не удалось ворваться в город: козельцы выстояли и, больше того, сделав вылазку, сами ворвались во вражеский лагерь, захватили часть осадных орудий и изрезали ремни на пороках. Множество монголо-татар было перебито во время этой смелой вылазки. Но силы были слишком неравными. После того как улеглась паника, свежие монгольские «тысячи» со всех сторон обрушились на козельцев. А когда враги снова подступили к городским стенам, защищать их было уже некому. Монголо-татары проникли в город и устроили страшную резню. Все жители Козельска были безжалостно перебиты, погиб и козельский князь Василий. Летописец сообщил о его смерти так: «Иные говорят, что в крови утонул, потому что был млад».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих казней
100 великих казней

В широком смысле казнь является высшей мерой наказания. Казни могли быть как относительно легкими, когда жертва умирала мгновенно, так и мучительными, рассчитанными на долгие страдания. Во все века казни были самым надежным средством подавления и террора. Правда, известны примеры, когда пришедшие к власти милосердные правители на протяжении долгих лет не казнили преступников.Часто казни превращались в своего рода зрелища, собиравшие толпы зрителей. На этих кровавых спектаклях важна была буквально каждая деталь: происхождение преступника, его былые заслуги, тяжесть вины и т.д.О самых знаменитых казнях в истории человечества рассказывает очередная книга серии.

Елена Н Авадяева , Елена Николаевна Авадяева , Леонид Иванович Зданович , Леонид И Зданович

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное