Народ, да!

Но особенно американцы любят рассказывать про скупость президента.

По субботам у президента Кулиджа в Белом доме готовили жареные бобы и ржаной хлеб. А на воскресенье — ветчину.

Спустя много лет Кулидж как-то признался жене:

— Ох, и надоела мне эта история с ветчиной в Белом доме! Каждое воскресенье подают тебе огромный окорок. Вы, мадам, отрезаете себе ломоть. Я — ломтик. Потом дворецкий его уносит. А куда, спрашивается, девается остальное? Так я до сих пор и не знаю.

Кстати, о ветчине. Однажды в Белом доме готовились к торжественному приему. Президент пошел на кухню, чтобы самому все проверить.

— Не понимаю, к чему нам шесть окороков? — заметил он повару.

— Но ведь ожидается шестьдесят гостей, господин президент, — ответил повар. — К тому же эти виргинские окорока совсем невелики. Одного окорока на десять человек хватит только-только.

— Все точно сговорились, чтобы я объелся ветчиной, — пробормотал недовольный президент.

Чтобы уж покончить с воспоминаниями о президенте Кулидже, приведем последний пример, рисующий стиль его деятельности.

На очередной пресс-конференции в Белом доме корреспонденты разных газет тщетно пытались вызвать на разговор Кальвина Кулиджа и забрасывали его вопросами.

— Что вы хотите сказать о законе запрещения торговли спиртными напитками?

— Ничего.

— Что вы хотите сказать о мировом господстве?

— Ничего.

— Что вы думаете о положении фермеров в ваших штатах?

— Ничего.

— Какие предположения вы строите по поводу предстоящих выборов в сенат?

— Никаких.

Пресс-конференция провалилась, и газетчики направились к выходу.

Им вдогонку Кулидж крикнул:

— И не задавайте мне лишних вопросов!

Силикозный блюз

Перевод Ю. Хазанова

Я копаю тоннель за шесть разнесчастных монет
Я копаю тоннель за шесть разнесчастных монет;
Я копаю могилу себе —
У меня уже легких нет.

Мама, мама, горит моя голова,
Я прошу — остуди!
Мама, мама, горит моя голова,
Я прошу — остуди!
Скоро небо увижу рядом:
Поджидает смерть впереди.
Ты друзей попроси: мол, не нужно слез,
Ты друзей попроси: мол, не нужно слез.
Я на небо ушел —
Убил меня силикоз…
Силикоз.

Доброе утро, блюз

Перевод А. Буравского

Я проснулся на рассвете — блюз свалился на кровать.
Да, я проснулся на рассвете — блюз свалился на кровать
Завтрак съесть решил, и что же? — вместо хлеба — блюз опять.

Блюз, привет! Как поживаешь? Бродишь все, в трубу трубя?
Блюз, привет! Как поживаешь? Бродишь все, в трубу трубя?
У меня, брат, все в порядке, ну а как там у тебя?

Да, я проснулся — и к подушке потянулся неспроста.
Да, я проснулся — и к подушке потянулся неспроста:
нет со мной моей любимой, и подушка — глянь! — пуста.

Ну, я думаю, мой черный, черный день мой наступил.
Да, я думаю, мой черный, черный день мой наступил,
словно в шторм поплыл на лодке без руля и без ветрил.

Коль и завтра будет плохо, так же плохо, как сейчас,
да, коль и завтра будет плохо, так же плохо, как сейчас, —
мне ко дну пойти, ей-богу, будет, значит, в самый раз.

Кабы стал бутылкой виски блюз мой, — я б напился пьян.
Да, кабы стал бутылкой виски блюз мой, — я б напился пьян,
лишь бы от себя, ей-богу, убежать ко всем чертям.

Бродячий блюз

Перевод А. Буравского