Народ, да!

Устные легенды о шутнике-эксцентрике и политическом авантюристе полковнике Крокете начали циркулировать еще при его жизни. Крокет, утверждала, молва, ходил, как выносливый вол, бегал, как лиса, плавал, как угорь, кричал, как индеец, дрался, как дьявол, и мог проглотить соседа целиком, не давясь. При жизни появляются и книги, в которых повествовалось о его реальных и вымышленных приключениях, нередко придуманных им самим. Образ Крокета-враля полюбился народу и стал обрастать легендами. Да это и понятно, ведь Крокет был тем, о ком потом скажут: типично американский герой. Вся его жизнь, и подлинная и выдуманная, была отражением тех условий, в которых в ту пору жила и, что важнее, хотела жить нация. Вот почему с такой готовностью все верили, что в схватке можно убить 105 медведей, улыбкой убивать пантер и енотов, кулаком выбивать искру из скалы и обучить медведя взбивать масло. Но, пожалуй, вершиной его приключений стал ремонт земной оси, которая из-за мороза перестала вращать нашу планету.

Впрочем, героических эскапад было достаточно и у других американских героев. Широкой популярностью в США и по сей день пользуется образ Поля Баньяна, считающегося своего рода символом «американского духа». Раз он американец, утверждают его биографы, все подвиги ему по плечу. «Захочет — выроет целый залив, захочет — перенесет гору на новое место, туда, где ему нужен наблюдательный пункт. Он могуч, как природа Запада». И модель легенд обо всех этих героях была практически универсальной: брались реальные факты, гиперболизировались до неузнаваемости, в результате чего мифологизировался не только сам герой, но и все его окружение.

Так было и с Джонни Яблочное Зернышко, прообразом которого послужил Джонатан Чэпмен из Огайо. Другим национальным героем, чьи подвиги были выстроены примерно по тому же принципу, что и Поля Баньяна, был Майк Финк. Финк работал лодочником и, подобно тому, как Крокет был своего рода ностальгической реакций на урбанизацию страны, лодочник и бурлак Финк был реакцией на появление на американских реках паровых двигателей.

Шло время, и возникали новые герои народа, покорявшего девственный континент. Достаточно вспомнить знаменитого силача Кемпа Моргана, появившегося в эпоху «нефтяной горячки», и ковбоя диких прерий Пекоса Билла, а за ним и легендарного прыгуна Сэма Пэтча и отчаянно смелого пожарника О'Бауэра. И, конечно же, Питера Франциско, который из хилого мальчонки стал легендарным силачом в армии, возглавляемой не менее легендарным генералом и будущим первым президентом страны Джорджем Вашингтоном.

И здесь мы, пожалуй, подошли к другому типу, к другой модели национального героя в пантеоне американской славы, к образу Джорджа Вашингтона. О личности первого президента США написана целая библиотека книг. Это и исторические исследования и художественные произведения. Но нас Вашингтон в данном контексте интересует как человек-миф.

В этой своей ипостаси Вашингтон был своего рода образом «анти-Крокета». В нем отсутствовал дух бустеризма, вульгарности, прохиндейства. Это был образ героя, наделенного даром видения, трезвого рассудка, внутреннего благородства. Во всяком случае, таким он был введен в национальную психику Америки. «Легендарный Вашингтон был, как и Крокет, продуктом анахронизма и компрессии исторического времени в американском понимании. Крокет и ему подобные… возникли как побочный продукт американской действительности, скорее чем изобретение американской литературы… В легенде о Вашингтоне также просматривались элементы спонтанного, но все же в основном она была продуктом сознательного творчества», — утверждает американский историк Д. Бурстин.

В повестях о людях типа Крокета, даже когда они попадали из области сублитературной на страницы альманахов, чувствовался терпкий запах пота, смешанного с парами виски, — типичный аромат былых салунов фронтира. Образ Вашингтона сознательно создавался, как рафинированный образец олитературенного полубога. Может, поэтому легенда не сохранила ни одной из черт, свидетельствовавших о его слабостях, о его вражде с Джефферсоном — другой легендарной личностью той же модели. Когда (14 декабря 1799 года) Вашингтон скончался, он уже считался весьма и весьма противоречивой фигурой. Его обвиняли во всех грехах, в том числе и в присвоении казенных денег. Но удивляет не то, что он со временем стал полубогом и отцом страны, а то, насколько быстро произошла эта трансфигурация. Его жизнь была возведена в ранг священной. В годы, когда в Америке было еще совсем немного праздников, американцы в национальном масштабе праздновали три дня рождения: день рождения страны 4 июля, рождество и день рождения Вашингтона.