Народ Великого духа

– Никак, не получается, – ответил Командир, – в тот год, когда мы отправились в путешествие в далекое прошлое, страна как раз отметила шестьдесят пять лет нашей Великой Победы…

– Победы? – недоверчиво переспросил старший сержант. Он растерянно моргнул и провел рукой по горлу.

– Да, победы, – подтвердил Командир, – девятое мая сорок пятого года, раздолбанный вдребезги и взятый штурмом Берлин, алое знамя над Рейхстагом, Гитлер, как загнанная в угол крыса сожравший яд в своем бункере, немцы, согнувшие свои спины перед советским солдатом в поклоне «чего изволите»…

Это слово, – «Победа», – было подобно магическому заклинанию для всех советских людей, кто в меру сил боролся с немецкими захватчиками – для бойцов и тыловиков, женщин, стариков, детей. Победа! Это была Цель, тяжкий путь к которой проходил сквозь горе и смерть. Слово это стало святым для нас. И каждый глубоко верил, что жизнь его, отданная во имя того, чтобы навсегда победить фашистскую гадину, хоть на миг приблизит то светлое будущее, когда и Советская страна, и весь остальной мир смогут вздохнуть свободно. Слово это, сказанное странным человеком при странных обстоятельствах, как утверждение чего-то уже свершившегося, вызвало в нас сильнейший отклик. Я ощущал, как сердце бьется сильно и радостно, и в этот момент я искренне поверил, что все сказанное этим Орловым – правда. Кроме того, я внезапно понял, что этот человек – наш. По-настоящему наш. Я бы даже сказал «наш, советский» – что-то такое было во всем его облике, что всегда характеризовало «наших» людей. Так, значит, мы победили! Мне хотелось тут же расспросить о подробностях. Но я сдержался, зная, что для этого еще будет и время, и возможность.

Думаю, что нечто похожее на эти мысли пронеслось и в головах моих спутников. Я даже уловил какой-то тихий вздох, который издали мои товарищи, выслушав последнее сообщение Орлова.

– Победа… – наконец расплылся в улыбке старший сержант; голос его звучал удивленно-радостно, хотя и сдержанно, – это хорошо. Только ждать долго, почти три года. Нам говорили, что в лагерях дольше года мало кто выживает. Но, несмотря на все сказанное, я не понимаю, почему вы, товарищ Орлов, тогда здесь, а не у себя в счастливом будущем?

И тут Командир как-то резко помрачнел.

– А вот этот вопрос сейчас не обсуждается, – довольно грубо ответил он, – на то была причина, и она довольно веская, но сейчас не место и не время для этого разговора. – Взгляд, которым он обвел нас, снова стал тяжелым. – Сейчас речь о вас, товарищи экспатрианты^[52]. Если точка перехода, через которую вы проникли в этот мир, уже закрылась, то вы здесь с нами навсегда, обратно мышеловка не выпускает. Если она еще открыта, то попасть обратно вы сможете только туда, откуда пришли – то есть в объятия жаждущей вас видеть ягдкоманды. Поскольку вы нам не враги, то сами можете сделать выбор; уйти при возможности обратно или остаться с нами. – Он помолчал, давая нам возможность оценить перспективы. – Ну что, каково будет ваше самое верное решение?

Мы со старшим сержантом переглянулись и кивнули друг другу. Понятно же, что мы остаемся, иначе не стоило даже пытаться бежать из плена. Пусть даже в Каменном Веке. Тем более тут русские, потомки, как это ни дико осознавать, почти свои… А их быстрота и свирепость при расправе с преследующими нас немцами внушали уверенность, что и дальше у них все будет хорошо. С такими командирами, как этот товарищ Орлов, можно выиграть любую войну. Явно же он из кадровых и видал войну не только на картинках и в кино. Одним словом, мы полностью за. Но это решение касалось только нас двоих, Голубенко со всеми его истериками был уже побоку. Пусть делает что хочет.

– Мы остаемся, – твердо сказал я, – в любом случае. Можете нами располагать по своему усмотрению… товарищ Орлов.

– Да, – поддержал меня старший сержант Седов, – мы с вами, товарищи.

– Очень хорошо, – удовлетворенно кивнул товарищ Орлов, – те, кто уже принял решение, встают, опускают руки и отходят вон в ту сторону. Давайте, товарищи, быстрее, быстрее.

Мы с Седовым встали и отошли куда было сказано, и тут наш проводник, который до того все слушал молча, как-то судорожно вздохнул, встал и сказал:

– Я тоже остаюсь, господин Орлов. Идти обратно было бы очень опасно. Мой несчастный папа, конечно, будет думать, что меня убили, но если я вернусь и попаду в руки бошам, то тогда меня убьют по-настоящему. А я еще молодой и не хочу умирать, – особенно умирать вот так, без пользы Родине и вреда врагу.

– Отлично, – сухо кивнул Командир, явно проигнорировавший слово «господин». – А теперь, молодой человек, кратко о себе: кто такой, откуда, почему оказался в этой компании. Но только быстро, без лишних слов.