Народ Великого духа

Окончательное решение по поводу этих людей пришлось отложить на следующее утро, ибо, как говорят Основатели: «утро вечера мудренее», что в переводе с русского на латынь означает, что все важные решения необходимо принимать свежей, а не уставшей к вечеру головой. Но несомненно одно – все шестеро найдут свое место, и, – кто больше, кто меньше, – внесут в будущее общество свой положительный вклад. Он, отец Бонифаций, разбирается в людях и видит это совершенно отчетливо. Завтрашний Расширенный Совет – это не более чем формальность, которая только подтвердит уже принятые решения.

17 сентября 2-го года Миссии. Понедельник. Утро. Первый этаж, правая столовая Большого Дома.

Сергей Александрович Блохин, военврач 3-го ранга, русский, беспартийный, холостой.

После разговора с человеком по имени Сергей Петрович, который был здесь кем-то вроде предисполкома, весь остальной вечер вчерашнего дня прошел для нас как в русской сказке: «в баню сводили, напоили, накормили и спать уложили». Правда, вместо Бабы-Яги нами занималась очень милая русская женщина по имени Марина Витальевна, которая в какой-то мере оказалась моей коллегой, фельдшером. Пока мы мылись в бане, наше лагерное тряпье сожгли в топке, и по выходу из мыльни нас, распаренных и скрипящих от чистоты, ждали стопки чистого белья и американской формы – еще без нанесенных на нее камуфляжных пятен. Сначала я подумал: «ленд-лизовская», но потом понял, что ленд-лиза в Каменном Веке быть никак не может, и эта форма у этих людей (в своем времени частных лиц), наверняка взялась оттуда же, откуда у них появилось и большое количество оружия с патронами.

Но прежде чем нам позволили облачиться в новую одежду, Марина Витальевна провела краткий медицинский осмотр, после которого сказала, что жить мы все будем. Потом, немного помолчав, она добавила, что на самом деле ожидала худшего, но в первые дни во время обеда нам все-таки не рекомендуется налегать на добавку. А все дело в герре Боске, – точнее, не в нем, а в его французских работниках и работницах, которые, каждый понемногу, делились с нами взятой на работу едой. Попади мы сюда прямо из лагеря – и дело было бы гораздо хуже, хотя бы потому, что сил у нас тогда было бы меньше и поймали бы нас немцы значительно быстрее.

А кормят тут от пуза, не жалея ни мяса, ни рыбы. Обед мы уже не застали, а на ужин была тушеная рыба с овощами, подливка и большая кружка взвара из диких ягод. На вкус – брусника пополам с черникой, немного приправленные медом. При этом я сказал своим товарищам, чтобы они последовали совету нашей любезной хозяйки и не налегали на добавку, которую экзотическая и очень молоденькая девушка у котла готова была предоставить по первому требованию. Александр перевел мои слова французам и англичанину, после чего Джонни, который уже пошел со своей миской к раздаче, вернулся обратно и с тихим вздохом сел на свое место.

Для ночевки нам выделили комнату в так называемом «гостевом здании». Здесь возвышались двухъярусные нары на восемь спальных мест, но на этих нарах имелось все необходимое для комфорта: набитые свежим сеном матрацы и подушки, простыни из грубого домотканого холста и одеяла из довольно мягких оленьих шкур.

Надо ли говорить, что, учитывая все переживания и события вчерашнего дня, мы все, даже Александр, провалились в сон, едва только головы коснулись подушек, и проспали так всю ночь до позднего утра, когда нас разбудили, чтобы мы не пропустили завтрак. А вот после завтрака нас всех позвали пред светлые очи местного начальства. В большой комнате за длинным столом сидели Андрей Викторович, Сергей Петрович, а также давешний поп по имени отец Бонифаций, который вообще непонятно зачем был тут нужен. Также из мужчин присутствовали: седой с рыжиной крепкий дед по имени Антон Игоревич, а также молодые, моложе Голубенки, парни: русский, которого звали мастер Валера (отчего он ужасно смущался), абориген по имени Гуг, тот самый крепыш, которому мы по гроб жизни должны за спасение, а также французы: Ролан Базен и уже знакомый нам Виктор Легран. Теперь эти люди (и даже французы были тут свои) смотрели на нас оценивающе, и было очевидно, что голос каждого из них имел определенный вес в этом собрании. Женскую часть общества возглавляла Марина Витальевна, а рядом с ней сидели молоденькие русские девушки: Ляля, Лиза, Ольга, а также француженки: Патриция и Люси. Люси была на сносях и огромный живот едва умещался у нее на коленях. Рядом с ней сидели две женщины постарше, которых почему-то называли «леди»: леди Гвендаллион и леди Сагари. Все это вместе называлось Большой Совет и было призвано решить нашу судьбу. Такой уж тут, наверное, обычай.