Народ Великого духа

И, кстати, об испытаниях. Одно из них предстояло пройти и ему самому. По правилам, заведенным в племени Огня основателями, каждому мужчине от шестнадцати лет и старше, если он крепок членами и здрав духом, надлежит создать семью и следовать главному завету Господнему для Шестого Дня Творения: «плодиться и размножаться». И чем более яркой и неординарной личностью был тот мужчина, тем большее количество жен он должен был иметь, чтобы дать жизнь наибольшему количеству детей. Таланты, привнесенные в этот мир мужчинами из других времен, должны не пропасть втуне, а по возможности продлиться в потомстве, соединившись с острым и быстрым умом людей Шестого дня Творения. Но к нему, отцу Бонифацию, все сказанное выше также относится, о чем уже неоднократно намекала Марина ап Виталий. Он тоже должен, просто обязан, оставить свои таланты в потомстве, исполняя первичную заповедь Творца. И в тоже время он священник, давший обет безбрачия, а потому ему воспрещено вступать в брак и возлегать с женщиной.

Но он чувствовал, что замысел Творца требует от него совершенно иного. Ведь от того, как поведет себя он сам, зависит то, какой жизнью будут жить будущие священники. Еще находясь в своем мире, он знал, что многие из его коллег, несмотря на обеты, все равно продолжают блудить на стороне и плодить бастардов. Не лучше ли разрешить священникам вступать в брак и не создавать греха там, где его не должно быть? То, что мужчину влечет к женщине, а женщину к мужчине, и чувство это называется любовь – есть один из Господних замыслов и тот, кто хочет «исправить» это положение, есть еретик хуже Сатаны, оскорбивший своим сомнением самого Творца. Но для себя лично по этому вопросу отец Бонифаций все еще колебался. Чтобы жениться, он должен сложить с себя сан. Но какой сан был у Христа? Что вообще значит сан в том мире, где идет Шестой день Творения, и, кроме него, в этом мире нет других священников (хотя, возможно, они еще появятся)? При этом догматы христианской церкви утратили свою силу, ибо не одно решение не может действовать до того, как было принято.

Но пока отец Бонифаций колебался между следованием обетам и Замыслу творца, не понимая, по какую сторону границы между ними лежит спасение его души. И хорошо, что его никто не торопит, такие решения не терпят суеты. В тот момент, когда племя Огня, подобно гусенице в коконе, готово превратиться в единый народ, уверовавший в Великого Духа, в этом мире опять появились новые непонятные люди… И обстоятельства их появления сложились так, что снова прозвучали выстрелы и пролилась кровь. Но важно не это. Если верить словам Сергия ап Петра (а не верить им нет никаких оснований), убитые были бандитами хуже любых диких саксов. Смерть их в этом мире была закономерна и неизбежна, потому что в ином случае закономерна и неизбежна была бы гибель Племени Огня. При этом священник понимал, что любой и каждый из новоприбывших может играть в Замысле особую, только ему предназначенную роль. Он интуитивно чувствовал, что еще не все люди, необходимые для исполнения Предназначенного (их он условно называл «апостолами») уже собрались в Большом Доме на Холме, и ждал недостающих людей с нетерпением и опаской, даже приблизительно не представляя, кто они и что собой представляют.

Он присутствовал при встрече Сергия ап Петра с новичками и не смог сделать из нее никаких определенных выводов. Тех, кого привели под арестом, пока еще не допрашивали, потому что это дело отложили до возвращения Андрея ап Виктор. С шестью другими новичками вождь племени Огня беседовал в присутствии Ольги Валерии (Ольга жена Валерия лат.) и из этого разговора отец Бонифаций не смог сделать никакого определенного вывода. Двое из присутствующих (кстати, соплеменники Основателей) смотрели на священника с легкой неприязнью и раздражением (мол, а ты зачем тут нужен, долгогривый?), остальные четверо взирали на него с интересом, переходящим в любопытство. Из тех четверых один был потомком англов – такой же рыжий и долговязый, двое – потомками континентальных галлов, а один, совсем молодой юноша, с одной стороны, был соплеменником Основателей, с другой стороны, являлся потомком германцев, а с третьей, всю свою жизнь прожил среди потомков галлов (как Ольга Валерия).

Вот в этом юноше, единственном из всех, отец Бонифаций ухватил проблески того, что изнутри этот человек значительно больше, чем снаружи. Но если этот юноша и сможет стать «апостолом» и принимать судьбоносные решения, то только в некотором будущем, когда полностью созреет и наберется опыта. При этом все прочие (при всех своих достоинствах, взрослые и опытные) были не более чем исполнителями, достаточно ценными на своих местах, но сверх того не представляющими собой ничего особенного.