Народ Великого духа

Проснувшись ранним утром, я некоторое время лежала и смотрела в потолок, точнее, в нависающую прямо надо мной полку второго яруса кровати. Через окошко над дверью сочился неверный сероватый свет. Соседние койки были уже пусты, ибо «сестры», проживавшие со мной в одной комнате, давно уже встали; меня же никто не потревожил. Все было сделано для того, чтобы, оставшись одна, я могла бы спокойно передумать свое горе. Эмрис… Он все что у меня осталось на память от Брендона, ибо Шайлих моя и только моя дочь, а вот сын принадлежал отцу. Вот именно – принадлежал. Брендон пал в бою за год до того, как Эмрис должен был поступить к нему на обучение и воспитание. Тогда я решила, что сама справлюсь с этим нелегким делом, как и со всем прочим хозяйством – и потерпела неудачу, самую большую в своей жизни. Мой сын – моя самая большая неудача, и его дурацкая смерть – на моей совести. Если бы я отдала его на воспитание в семью Виллема-воина, то, возможно, все было бы совсем по-другому.

Но, в любом случае, теперь мой сын мертв и я даже не могу его оплакать, потому что как самоубийца он был проклят, а тело его было брошено в реку. Такой уж тут обычай: тела врагов, преступников и самоубийц кидать в речные воды, чтобы те отнесли их подальше от поселения. Но я не в обиде ни на князя Сергия ап Петра, ни на других вождей этого народа. Они не убивали моего сына, это сделала его собственная глупость. Я представила себе, как все это время он сидел в тесном закутке, глухой и слепой, и лелеял только одну надежду, что в новом мире и новой жизни ему будет позволено сочетаться браком с собственной сестрой… Наверняка его мечты принимали самые конкретные очертания, он их холил и лелеял, надеясь на то, что князь-колдун, если его хорошенько попросить, сможет осуществить любой его каприз… А ведь это моя вина – в том, что мой сын вырос маленьким избалованным засранцем, который получал все, что только мог себе пожелать.

Но самое невинное и страдающее существо среди нас, безусловно, Фианна. Бедная девочка любила моего глупого сына, а он не только не ответил на ее любовь, да еще покончил с собой из-за греховной страсти к собственной сестре. Стыд-то какой! Наверное, я должна найти ее и сказать ей слова поддержки. Ведь она не виновата, что не смогла стать моей невесткой… Бедная девочка, теперь ей придется искать жениха среди местных молодых людей, и совершенно необязательно, что она будет счастлива с мужем, выбранным по необходимости. Даже не так: поскольку здешние молодые люди уже женаты, а многие не по одному разу, то несчастной девочке придется войти в готовую семью, где уже есть старшая жена. Не все же они такие разумные, как леди Ляля или ее товарка леди Лиза. Эх Эмрис, Эмрис, что же ты наделал? Почему заставил страдать любящих тебя людей? Но хватит об этом, иначе грусть-тоска полностью овладеют моим существом, а это неправильно. Я должна быть сильной и стойкой. Ради клана Рохан, ради тех, кто доверяет мне принимать за них решения, ради той же Фианны и моей дочери Шайлих.

Опустив ноги на гладко обструганный деревянный пол, я села на кровати. Надо быстро одеться и заняться делами. Все предыдущие дни, еще будучи гостьей этой семьи, я мучительно соображала, какой же род деятельности я могу избрать в качестве своего занятия, чтобы быть полезной людям и не потеснить никого из здешних леди или лордов. После недолгих размышлений я пришла к выводу, что это может быть только изготовление шерстяной ткани. Здесь, насколько я поняла, в ходу пока только изготовление нитей из дикорастущей крапивы и льна, причем первое льняное поле на семена было засеяно только в этом году. Таким темпом до первой настоящей льняной ткани пройдет еще несколько лет. Ткань же из крапивы (я машинально провела рукой по грубой ткани платья, висевшего на крючке), если сравнивать ее со шкурами, конечно, выше всяких похвал, но все равно не соответствует достоинству настоящей леди, и будет плохо хранить тепло в холодное время года. Настоящая ткань должна быть только шерстяной – мягкой и теплой.

Но тут нет ни овец, ни коз; хотя намедни, когда мои будущие «сестры» показывали мне хозяйство племени, я видела на лугу несколько подрастающих животных, отдаленно похожих на пушистых быков. Сейчас, летом, на них только остевая шерсть, грубая и пригодная разве что на изготовление кистей, но зимой эти животные одеваются просто замечательным пухом длиной до пальца, теплым и прочным, который сбрасывают с приходом весны, почесываясь боками об кусты и другие подобные предметы. Леди Илин даже показала мне несколько тюков такого пуха, часть которого им удалось собрать во время похода в так называемые северные степи, а часть – получить уже от прирученных животных. Он был грязный, засоренный всяким мусором, но в своем исходном качестве превосходил все, что я видела прежде. Из такого пуха получится прекрасная, тонкая и пушистая нить, которая в итоге станет теплой и легкой тканью, достойной не только лордов и леди, но и королей с королевами.