Народ Великого духа

Тех аквитанов, что попытались схватиться за оружие, римские легионеры закололи недрогнувшей рукой, а остальных связали и согнали в кучу. По большому счету весь этот сброд, чтобы он не путался под ногами, тоже следовало бы перерезать без всякой пощады, но Секста Лукреция Карра одолела жадность, а посему он приказал заколоть кинжалами-пугио только стариков и старух, не имеющих никакой рыночной стоимости, а всех остальных оптом продал присоединившемуся к его отряду работорговцу. Этот малопочтенный персонаж, по имени Тит Спурий Нерва, не моргнув глазом выписал на ситовнике аккредитив, по которому банкир седьмого легиона Маний Луций Сабин должен отсыпать предъявителю астрономическую сумму в тридцать тысяч полновесных сестерциев (почти 35 кг. серебра). Около трети от этой суммы будет роздана участвующим в экспедиции солдатам (примерно по десять сестерциев на нос), остаток же пополнит благосостояние господина военного трибуна. Правда, по меркам римского рынка, эти тридцать тысяч за такой товар считались сущими копейками и наглым демпингом. Если Тит Спурий Нерва сумеет доставить свой говорящий товар в Вечный город, то его прибыль превзойдет затраты как минимум десятикратно. Но все это мелочь по сравнению с тем масштабом, которым оперировал сам Цезарь, продававший галлов в рабство целыми племенами. Прибыли работорговцев и скупщиков краденого (простите, награбленного) превосходили все мыслимые и немыслимые пределы. Но это так, к слову.

Закончив процедуру обмена живого товара на расписку-аккредитив и передав собственность новому владельцу, Секст Лукреций Карр приказал выступать в обратный путь, ибо маленькая поляна посреди заболоченного леса, которую аквитаны выбрали для ночевки, совершенно не годилась для того, чтобы разбить на ней укрепленный лагерь для более чем тысячи легионеров. А вставать на отдых, не оборудовав такой лагерь – это же неоправданный риск. Ведь враг не дремлет, не правда ли? И вот во время этого марша, когда усталые и сонные легионеры, зевая, шагали в утреннем тумане, едва глядя под ноги, римский отряд неожиданно заблудился. Высокий холм с обрывистыми склонами, к которому они вышли около полудня, как две капли воды походил на тот, на котором прежде находилось городище упрямых вокатов. Но ни городища проклятых аквитанов, ни укрепленного лагеря осаждавшего его седьмого легиона – ничего не было на этом холме, кроме густой травы и раскидистого дуба, в кроне которого мрачно каркали вороны.

Разошедшиеся во все стороны разведчики-следопыты, – и собственные римские, и нанятые в Бурдигале^[23]

проводники из галльского племени вибисков, – через некоторое время в один голос обескураженно доложили, что на этом холме никогда не стояло ничье городище и римляне никогда не разбивали поблизости свой военный лагерь. К тому же из поздней осени они неожиданно попали в конец лета, о чем явственно говорит ощутимо припекающее с небес солнце… Те же разведчики, что ушли на север вдоль реки Бев дальше всех, сообщили, что обнаружили крупную реку, которой в этих краях может быть только текущая на запад величавая Гарумна. Но ничего, кроме реки, они не нашли. Никаких признаков присутствия людей, брошенных или обитаемых селений, зданий и укрепленных пунктов. Странное дело…

Так же, как утопающий хватается за соломинку, Тит Лукреций Карр ухватился за предположение, что это странное опустошение охватило только земли проклятых всеми богами аквитанов, и приказал после короткого отдыха на следующее утро выступать в сторону Бурдигалы. Надо ли говорить, что никаких дорог римляне не обнаружили, и местами легионерам по очереди приходилось прорубать топорами дорогу в сплошных зарослях, сначала вдоль русла реки Бев до слияния ее с Гарумной, а потом и вдоль берега этой величавой реки. Теперь повозки с казной вокатов сдерживали уже продвижение римского отряда. В результате путь, на который у легионеров должно было уйти самое большее два дня, растянулся чуть ли не на неделю. За это время римляне почти полностью подъели взятые с собой съестные запасы и сидели только на том, что удавалось добыть их охотникам.

И даже вступив в земли вибисков, римляне не приметили в окружающей природе никаких изменений. Земли вокруг по-прежнему выглядели такими пустынными, будто на них никогда не ступала нога человека. А вчера около полудня, выйдя к цели своего похода, римляне обнаружили самое ужасное – Бурдигалы тоже не было на своем месте! Холм напротив гавани Луны, на котором стоял город, оказался поросшим густым лесом, и только у его подножия обнаружилась стоянка каких-то дикарей, одетых в штаны и рубахи из шкур. Не колеблясь ни минуты, легионеры набросились на этих несчастных и убили всех, кто пытался оказать сопротивление.