Народная демонология Полесья: Публикация текстов в записях 80–90-х гг. ХХ в. Том 3

С другой стороны, сглаз может возникнуть и от мысли, чаще всего — зависти: «Пристрмк делають люды. Е така людына, падумаеть: “Гарна девчмна” — будешь балеть» (Плехов Черниговского р-на Черниговской обл., 1980 г.). В-третьих, сглаз может пониматься как воздействие словом: «Лудзи могут сами сурочить. Тетенька идеть какая-нибудь грешная и скаже: “Ой, как тёлка харашо траву ест!” А на другой дзень тёлка не будзець есть траву» (с. Грабовка Гомельского р-на Гомельской обл., 1982 г.)

Однако во многих случаях сглаз понимается как комбинированное ментальное воздействие, в котором мысль, взгляд и слово слиты и объединены завистью к чужому благу: «Глаза е такме, шо вона погано подумае, да спортица корова. Подумае: “О яко гарно вымья пошло!” Да воно спортитца» (Курчица Новоград-Волынского р-на Житомирской обл., 1981 г.) или: «То очы нэлюцкэ, чы вин вельми такэй за-вмдный, шчо подывицца, о! На корову подывицца, як во идэ корова з пашы [пастбища]. Идэ з пашы, вона ж поймла, ну, и молоко ж там йе, вымя ужэ большое. Ну, вот вин возьмэ и позавмдуе. От годнога чоловмка гэто ниц нэ робицца, а который, мусыть, такый, завмстный, той шкодыть чоловмк. Гэто, мы говорымо по-свойму: зурочыт» (Кривляны Жабинковского р-на Брестской обл., 1985 г.).

Гораздо реже по полесским представлениям, причиной сглаза бывает сам факт встречи с нежелательным человеком, который одним своим переходом дороги может причинить зло: «...тэ люды шкодять вжэ, як дорогу пэрэйдуть, або як до хаты прмйдэ» (Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г.).

Симптомы сглаза зависят как от его силы (различаются слабый и сильный сглаз), так и от объекта, на который он направлен: человек, подвергшийся сглазу, заболевает, при этом формы заболевания различаются — от легкого недомогания и слабости (отвращение к пище, головная боль, головокружение, сильная зевота, ломота во всем теле — т. н. потяги) до тяжелой болезни и смерти; абсолютно здоровый ребенок вдруг становится вялым или, наоборот, беспокойным, крикливым, отказывается от еды, слабеет, у него начинается жар, он может умереть; спокойная и послушная корова, известная хорошими удоями, становится брыкливой, упрямой, не подпускает хозяйку, не отдает молоко, которое у нее внезапно пропадает; здоровый и сильный молодняк скота погибает; нитки у хорошо ткущегося полотна начинают рваться и путаться; сливки в маслобойке не сбиваются в масло, а удачно начавшаяся работа стопорится и кончается неудачей. Все эти явления можно описать как внезапную потерю жертвой сглаза своей жизненной силы (спора, спорины, манны) — того блага, которым в традиционной картине мира в разной степени наделяются все живые существа и плоды их деятельности и которое проявляется в здоровье, плодовитости, красоте людей и животных, достатке, согласии и благополучии семейной жизни, в умелой и спорой работе и качестве ее результата.

Полесская традиция имеет ряд особенностей, касающихся, во-первых, круга объектов, на которые направлен сглаз, а во-вторых, лиц, способных к сглазу, и причин, по которым эти люди получают способность сглазить.

Кто же может стать объектом сглаза с точки зрения жителей Полесья? Считается, что в принципе сглазу может быть подвержен любой человек, домашнее животное, а также объекты хозяйственной деятельности. Однако в текстах подчеркивается, что сглаз чаще всего направлен на объекты, обладающие высоким жизненным качеством: красивую, нарядно одетую девушку, пышущего здоровьем ребенка, плодовитую корову, дающую много молока, удачно выполняемую хозяйственную работу — все то, что представляет ценность и является предметом чужой зависти. Но наиболее уязвимыми жертвами сглаза, безусловно, являются люди и животные, находящиеся в состоянии перехода, — это общеславянское представление вполне характерно и для полесского региона. В эту группу попадают: дети (особенно еще не имеющие зубов, а значит, «мягкие», «незрелые») и молодняк скота, невесты и женихи, беременные женщины, роженицы и стельный скот, а также особо ценная хозяйственная деятельность, ведущая к прибавлению блага и находящаяся в незавершенном состоянии, в процессе производства (особенно это относится к прядению и ткачеству). Семантика «силы»/«слабости», «избытка»/«недостатка» жизненных сил, а также сопутствующая им семантика «мягкости»/«твердости» проявляется в полесской традиции в представлениях об особой уязвимости для сглаза и порчи младенцев, у которых еще нет зубов (или молочные зубы не сменились на постоянные), и поддерживается мотивом «мягкости», «незрелости», «неотверделости» таких детей, поскольку зубы в славянской аксиологии обладают символикой жизненной силы, твердости и признаком зрелости. Таким образом, «слабость», уязвимость детей, молодняка скота, а также работы в процессе ее производства вызвана не недостатком их жизненной силы, а тем, что эта сила находится в состоянии роста, развития, незавершенности.