Народная диверсия

– Черт! – выругался один из следователей. – А чего ж тогда этот... придурок ваш говорит, что Матвей забрал кирпич?

– А ты больше слушай душевнобольного, он тебе еще не такое скажет, – мрачно выдал Арсений Матвеевич.

Следователи потоптались, смутившись, потом один из них сказал, пряча глаза:

– Вы, граждане, того... Извините нас...

И быстро вышел из избы.

* * *

Владимир и Кирилл проснулись от того, что кто-то поскребся в дверь. Оба разом открыли глаза и посмотрели друг на друга. Владимир встал с лежанки и, подойдя на цыпочках к двери, прислушался. Скрябанье повторилось.

– Владимир, – донесся до него тонкий голосок, – это свои, откройте... Меня Арсений Матвеевич послал.

Владимир отодвинул щеколду и толкнул дверь. На крылечке стояла Дарья, внучка Егорыча, с корзинкой в руке. Она протянула ее опешившему Строгачу:

– Вот, тут вам картошка в мундире – горячая! И сало, и хлеб, и сливки. И еще лепешки к чаю...

Владимир автоматически взял корзинку и заглянул в нее. Провизия была накрыта кухонным полотенцем, расшитым узорами.

– Кушайте на здоровье! – Девушка повернулась и хотела было уйти, но он остановил ее.

– Подожди. Ты – Дарья, внучка деда Егорыча, да?

Девушка кивнула. Она была в ситцевом сарафане, зеленом, в белый цветочек, в каких-то почти детских сандалиях без каблука и с неизменной голубой ленточкой в косе. Она пугливо покосилась на Кирилла, сидящего у стола на лавке, и, кивнув ему головой, тихо сказала:

– Здрасьте...

– И вам не болеть, – расплылся в широкой улыбке рослый весельчак.

– Дарёна, ты его не бойся, дядя не страшный, – кивнул на Кирилла Владимир. – Ты расскажи, как там у вас?

Девушка шагнула за порог и остановилась. Владимир поставил корзину на стол, вынул из нее провизию. Они с Кириллом тут же сели обедать, так как были голодны.

– Давай и ты с нами, – пригласил девушку Владимир, но та отрицательно покачала головой.

– Нет, нет, это вам. Мы с дедулей завтракали.

– Так как там на хуторе? Да ты сядь, в ногах правды нет.

Гостья несмело опустилась на самый краешек широкой деревянной скамьи.

– Опять городские понаехали, – пожаловалась девушка ворчливым тоном, явно подражая кому-то, – нас из домов вытащили, допрос учинили...

– Да ты что?

– Ну да. А Мишка-то что учудил!..

И Даша рассказала молодым людям во всех подробностях, как следователи допрашивали хуторских насчет исчезновения блоков и кирпича, как Мишка поведал, что кирпичи улетели, что на стройплощадке был сын Угорцевых Матвей. Владимир с Кириллом переглянулись.

– А следователи что?

– Один Мишку за грудки схватил. Я так испугалась, думала, он его прибьет. А дядя Арсений за Мишку заступился...

Парни ели горячую картошку, посыпая ее крупной солью, с салом и зеленым луком, а Дарья рассказывала им про допрос следователей, потом вдруг осеклась.

– Ой, они же теперь такой забор большой поставили и еще одного сторожа в будку посадили. Теперь их двое... А еще у них собака, я сама видела. Ее из города какой-то мужик привез и возле будки сторожей привязал.

Владимир с Кириллом переглянулись.

– А кирпич-то нашли? – спросил, улыбаясь, последний.

– Кирпич? Да где же его найдут? – засмеялась девушка. – У нас по дворам все шарили, небось, думали, мы тот кирпич под крылечки себе сложили. Вот чудаки эти городские! А еще все следы какие-то искали на песке. Только ничего не нашли, нету следов на берегу...

Дарья многозначительно посмотрела на молодых людей, уж я то, мол, знаю, кто следы стер. Но – никому, ни за что!

– Ой, мне пора, – сказала она, вставая, – надо на ужин что-нибудь сготовить, да и в огороде дел полно: сорняки так и прут! Как жара началась, так и поперли...

– Подожди, красавица, – сказал Кирилл, – сейчас доем – пойду тебя провожать.

– Меня? – удивилась Дарья. – Зачем? Я же местная, дорогу знаю...

Молодые люди переглянулись и улыбнулись.

– Так провожают не только тогда, когда кто-то дорогу не знает, – объяснил Кирилл, – провожают тогда, когда хотят поухаживать за девушкой. Тебе, кстати, сколько лет?

– Семнадцать, – сказала Дарёна и вдруг покраснела вся, просто залилась краской.

– Ну, вот! А мне – двадцать, – снова улыбнулся Кирилл.

– А вот и врете! Вам больше.

– Нет, точно, двадцать. Я только что из армии пришел, вон и Владимир подтвердит... Скажи, Строгач?

Девушка вопросительно посмотрела на Владимира, и тот вдруг подумал, что не в силах соврать ей: слишком уж наивными и чистыми были ее огромные голубые глаза под пушистыми ресницами.

– Двадцать семь ему, – сказал Владимир серьезно и встал. – Но насчет армии он не соврал... А давай я тебя провожу.

– Э э, Строгач! Так нечестно: я первый вызвался...

– А я зато званием старше. И вообще знаешь что? Пошли вместе...

Вскоре они втроем шагали по лесу, рассказывали девушке истории из своих военных похождений в Чечне; она внимательно слушала, ахала, смотрела на молодых людей широко открытыми глазами. Владимир увидел у тропинки цветок колокольчика, нагнулся, сорвал его и вручил Даше. Та как-то несмело взяла, поблагодарила и снова покраснела.

– Даша, а ты хочешь прокатиться в город? – неожиданно спросил Владимир.

– Зачем?

– Ну, мы могли бы сходить в кино или кафе...