Народная диверсия

Прибывшие утром рабочие, в очередной раз обнаружив пропажу материалов, даже обрадовались вынужденному простою. Они сели покурить, переговариваясь промеж себя и вопрошая друг друга: кто это может так шутить с материалами? Перепуганный насмерть мастер Ермицкий принялся тормошить сторожа, который, проснувшись, сначала обложил мастера и по матери, и по всем остальным родственникам и лишь потом рассказал всем собравшимся около него жуткую историю, как ночью на него напала банда грабителей, все в черных масках и вот с такими ножами и кастетами! Его связали и бросили в кусты, предварительно жестоко избив и ограбив. Мастер принялся названивать кому-то, а рабочие снова сели, кто на что смог, и принялись обсуждать странные события, происходящие на этой стройплощадке.

Не прошло и полутора часов, как на берег нагрянули несколько машин. Из одной вышли следователи, из другой – серьезные дяди в костюмах и галстуках. Прибыл и участковый. Все принялись осматривать стройплощадку, как будто видели подобное в первый раз. С приехавшими было двое людей в форме полицейских. Они вместе со следователями пошли по домам. Только на этот раз они не заходили во дворы к хуторянам, а пригласили всех на берег озера. Один из следователей грозно осмотрел собравшихся крестьян и сказал:

– Ну, вот что, граждане... Я так понимаю, что и к сегодняшнему ночному происшествию вы тоже не имеете никакого отношения?

– К какому такому происшествию? – удивленно спросил Арсений Матвеевич. – Уточните, пожалуйста, товарищ... извиняюсь,господинначальник.

– К какому происшествию? А к такому, что на стройплощадке этой ночью снова были похищены материалы: кирпич и фундаментные блоки. Или вы опять будете заявлять, что «ничего не видели, ничего не слышали и знать ничего не знаете»?

– А мы и вправду ничего не знаем, господин-товарищ начальник, – сказал Арсений Матвеевич. – Мы по ночам спим...

– А я так вообще в Дубровино у матери ночевала, – сказала Макариха, – старая она у меня, девятый десяток разменяла... Можете у тамошних спросить, меня человек десять видели.

– А вы думаете, что это мы ваш кирпич украли? – спросила Татьяна Семеновна. – Так обыщите наши дворы, нам скрывать нечего.

Женщина широким жестом показала в сторону своих ворот. Следователь посмотрел на нее долгим взглядом. Только Татьяна Семеновна была не робкого десятка, она не отвела глаз; напротив, тоже смотрела с вызовом на городское начальство.

– А ты, дед, что скажешь? – повернулся следователь к Егорычу.

– Чавось? – прикинувшись глухим и оттопырив ухо, переспросил старик.

– Кирпич где? – заорал вдруг, не выдержав, следователь.

Все вздрогнули от неожиданности. А Мишка, услышав слово «кирпич», посмотрел на городских радостно и запрыгал в диком танце:

– Ура! Наши победили! Кирпич улетел!..

– Куда улетел? – подбежал к дурачку один из следователей и схватил его за грудки. – Говори, придурок: ты видел? Куда кирпич подевался?

– Улетел, улетел! – радостно кивал Мишка и показал пальцем вверх. – Туда улетел, туда!.. Ура!..

– Кто, кто поднял туда кирпич? – не унимался следователь.

– Не трогай его, не видишь: он больной, – выступила вперед Макариха.

– Отстань, тетка! – толкнул ее в плечо следователь и снова повернулся к Мишке. – Так кто забрал кирпич? Говори, кто?

– Матвей забрал, туда забрал... Матвей сказал: «Кирпич летает!.. А ты кто? – Конь в пальто!.. А ты кто? – Конь в пальто!..»

– Кто на стройку приходил? – заорал на него, тряся за грудки, следователь.

– Матвей забрал, туда забрал... Матвей сказал: «Кирпич летает!..» – твердил Мишка, счастливый, что кому-то нужны его сведения.

– Слушай, оставь его! – не выдержал напарник следователя. – Похоже, он и вправду того...

– Матвей сказал: «Конь в пальто!..» – не унимался дурачок.

– Так, ну, ваши дворы мы, разумеется, осмотрим, – заявил один из тех, кто был в форме полицейского, – кирпич-то надо искать...

– Кирпич улетел! – заверил его Мишка с самым счастливым видом.

– Да иди ты, придурок! – рявкнул на него следователь.

– А ты, мил-человек, нашего убогого не обижай, он и так богом обиженный, – вступился за соседа Арсений Матвеевич. – На Руси никогда таких не обижали, это страшный грех!

– Грех, грех... – поддержали все соседи.

– Ты меня, батя, не учи. Ты мне лучше вот что скажи: кто такой Матвей? – спросил Угорцева-старшего тот, кто был в форме.

– Это наш сын.

– А, так тут еще и сынок имеется! – обрадовался следователь. – Так, так. Вот с этого места прошу поподробнее.

Арсений Матвеевич обвел всех присутствующих взглядом.

– Наш сын, Угорцев Матвей Арсеньевич, почти три года тому назад пал смертью храбрых в боях с бандитами в Чечне, – торжественно и гордо сказал он.

– Че, правда, что ли? – удивились следователи и в недоумении переглянулись между собой, а потом посмотрели на участкового.

Все хуторские закивали головами, а Татьяна Семеновна сказала:

– Мы можем показать бумагу.

Они прошли в дом, и следователи увидели и портрет Матвея, и извещение о его смерти, которое прислали родителям.