Народная диверсия

– Да мне, Володя, все по барабану, Чиндяйкин это или не Чиндяйкин! Веди себя прилично, раз к чужим людям пришел.

– Ну, это вы считаете, что для Чиндяйкина ваш хутор чужой. Он-то так не считает... А когда Даша подошла, как он себя повел?

– Ой, Володя, ты не поверишь! Сначала даже как-то исподлобья на нее посмотрел, с какой-то даже, я бы сказал, брезгливостью. А потом вдруг преобразился: приосанился, живот подтянул, даже вежливее стал.

– Ничего себе! – удивился Владимир.

– Да! Я и сам такого не ожидал. Он спросил Дашу, как ее зовут, спросил, местная ли она. Девчонка ему отвечает, а он – не поверишь – стоит и, как кот на сметану, на нее пялится. Вот паразит! Ведь за сорок мужику, а все туда же, бесстыжая морда! Ведь она ему в дочки годится...

– А что было, когда они увидели, что машина у них пропала?

– Ой, что было! Один из этих, который больно здоровый, как заорет: машину, мол, угнали! И – бежать! Еще один племенной бычара – за ним. Сели вдвоем во вторую машину и поехали... Мы стоим, смотрим друг на дружку растерянно... Я ведь даже сначала не понял, что машину-то у них того...

Владимир слушал старика и удивлялся: Чиндяйкин, этот жучара, вор и балабол, запал на деревенскую девчонку с косой и в ситцевом сарафане! Кто бы мог подумать? Нет, правда, кому расскажи – не поверят.

Потом Володя рассказал Арсению Матвеевичу, как отогнал машину в лес за Дубровино и бросил там, а сам пешком вернулся на хутор. Вдвоем с Кириллом они наблюдали из кустов, как гости бегали по берегу озера, размахивая руками, что-то кричали и задавали друг другу риторический вопрос: кто это мог сделать? Чиндяйкин кричал громче всех и на всех – на оставшегося охранника, старика Угорцева «с его чертовым хутором», на своего сотрудника. Он обещал всех посадить, засудить, сослать на Колыму, к черту собачьему... И хотя, как оказалось, это была машина Тамбовцева, но чиновник, должно быть, таким образом выразил солидарность другу, а может, его просто взбесило то, что у них, таких важных шишек, кто-то посмел угнать машину.

– Кто это мог сделать? – орал Чиндяйкин на Угорцева-старшего, пытаясь взять того за грудки.

Но одежды у Арсения Матвеевича, к счастью, не было, и чиновник только тряс кулаками возле его лица.

– А кто ж его знает! – пожимал плечами старик с самым невинным видом. – У нас тута всякие люди ходят, бывает, и украдут чего, а бывает, и дом подожгут... В прошлом году тут отдыхали какие-то с машиной... Так машину у них угнали, да... Вот так же, как и вы, они тут кричали, грозили нам...

Потом гости, выпустив пыл, немного поостыли и отправились пешком в сторону Дубровино, очевидно, на поиски своего «Мицубиси Паджеро». Арсений Матвеевич и Даша вернулись к озеру и продолжили свой отдых, Мишка на радостях бросился в воду и плескался там, резвясь, как ребенок. Владимир с Кириллом, посидев еще какое-то время в кустах, решили не рисковать и не светиться лишний раз и ушли в свою избушку.

Спустя часа три машину-таки нашли. Некоторые дубровинские жители видели, как будущие дачники-хуторяне, злые и матерящиеся, расселись по своим железным коням и укатили в город, пригрозив кому-то на прощание большими неприятностями.

Владимир улыбнулся своим мыслям, но тут же вернулся к действительности. Арсений Матвеевич, оказывается, уже давно что-то увлеченно рассказывал ему, и он решил прислушаться.

– ...Возьмем, к примеру, наш хутор. Это сейчас здесь тоска смертная, вымирает хутор-то. А вот раньше, помнится, еще лет восемь назад, здесь, вишь ты, было людно и весело: у Егорыча жена была жива и дочка с зятем. Они к родителям из города на все праздники приезжали с внучкой вон – Дарёнкой. У нас Матвей был, у Макарихи – муж Василий, дружок мой. Мы, бывало, на чай, на самогоночку в гости друг к дружке ходили. Никто не напивался, боже сохрани! Так, для порядка, для настроения, пропустим по рюмочке-другой, потом песни поем. Соседи, Володя, вишь ты, для человека даже важнее, чем родня, так меня еще отец мой учил. Родня, бывает, далеко живет, да теперь-то и не зазовешь никого, разве что из Дубровино кумовья да двоюродные братцы временами наезжают на дармовой самогон. А соседи – они всегда рядом. Потому и дружбу с ними надо водить крепче, чем с родней: в случае чего – пожар там или еще какая беда – кого на помощь позовешь? Кто всегда рядом?.. Да, как оно, все хорошее, быстро кончается! Сначала у Егорыча дочка с зятем в городе погибли от машины, внучку им пришлось отдать в школу-интернат. Потом и жена померла с горя. Все плакала по дочке и зятю, все горевала, внучку жалела, что та сиротой осталась...

– А от чего она умерла? – уточнил Владимир. – Что у нее болело?

– Говорю же: с горя! Плакала и плакала без конца... Потом слегла, обезножела...

– Что? – не понял Владимир.