Народная империя Сталина

М.М Литвинов блестяще воспользовался кризисной ситуацией и поспешил избавиться от своих давних противников в НКИДе, не скрывавших свои прогерманские настроения. Опираясь на решение ПБ от 15 августа 1933 года, предусматривавшее ликвидацию в наркоматах коллегий,[54] он сумел добиться 10 мая 1934 года освобождения от должностей двух своих заместителей, Г.Я. Сокольникова и A.M. Карахана, курировавших соответственно дальневосточные и ближневосточные страны,[55] и временно смирился с сохранением на посту заместителя только Н.Н. Крестинского. Сокольникова вскоре утвердили заместителем наркома лесной промышленности СССР, а Карахана отправили полпредом в Турцию.

Тогда же Литвинов сумел завершить и очень важную для него и политики узкого руководства смену полпредов в ключевых для создания Восточного блока европейских столицах. В Берлин вместо A.M. Хинчука, назначенного наркомом внутренней торговли РСФСР, направили Я.З. Сурица; в Варшаву вместо ставшего прокурором РСФСР В.А. Антонова-Овсеенко — Я.Х. Давтяна. В апреле 1934 года в Прагу направили С.С. Александровского,[56] до того советника полпредства в Берлине. А после того, как в июле после тяжелой и продолжительной болезни скончался В.Г. Довгалевский — блестящий советский дипломат, немало сделавший для франко-советского сближения, — полпредом в Париже утвердили В.П. Потемкина, перед тем занимавшего тот же пост, но в Риме.

Кадровые перемещения, проведенные по инициативе Литвинова, явно подтверждали то доверие, которое узкое руководство выражало и ему лично, и тому, как именно он проводил в жизнь новый внешнеполитический курс. Вместе с тем, твердые действия наркома способствовали и укреплению позиций Москвы на международной арене. Далеко не случайно именно тогда решительно поменялось отношение Малой Антанты к идее Восточного пакта.

2 июня 1934 года Постоянный совет Малой Антанты признал, что «политические и дипломатические условия позволяют… возобновить дипломатические отношения с СССР»,[57] а уже 9 июня они были установлены Румынией и повышены в ранге Чехословакией. Правда, здесь нельзя не отметить и ту положительную роль, которую сыграли Луи Барту и Эдуард Бенеш. Их настойчивость, несомненно, повлияла на позицию, занимаемую министром иностранных дел Румынии Николае Титулеску, требовавшего ранее, чтобы СССР отказался от каких либо претензий на Бессарабию.

Изменившаяся позиция Малой Антанты позволила Луи Барту сделать решающий шаг в выполнении достигнутых в конце минувшего года договоренностей с Кремлем. 18 сентября по официальному предложению Франции тридцать государств — членов Лиги Наций — обратились к СССР с приглашением вступить в эту международную организацию. Советское правительство приняло предложение, и ассамблея Лиги Наций не только проголосовала за принятие СССР, но и за включение его представителя как постоянного члена в Совет Лиги.

* * *

И чуть ли не сразу же советскому руководству пришлось на деле доказывать незыблемость своего нового курса, верность взятым на себя обязательствам, вновь и вновь демонстрировать бесповоротный отказ от былой приверженности идее мировой революции, столь пугавшей страны Запада.

3 октября в очередное правительство Испании, формировавшееся Лерусом, должны были войти три представителя реакционной клерикально-монархической Испанской конфедерации автономных правых. В ответ коммунистическая партия призвала трудящихся страны к всеобщей забастовке и вооруженному восстанию.[58] Но призыв этот не был поддержан. Лишь в нескольких городах Испании в течение двух-трех дней проходили забастовки и манифестации. Только в северо-западной провинции, Астурии, выступления приняли иной характер. В Овьедо, ее центре, представители социалистов, коммунистов и анархо-синдикалистов образовали революционный комитет, который в считанные часы сумел сформировать пятидесятитысячную армию, главным образом из шахтеров. Две недели плохо вооруженные, не обладавшие необходимой подготовкой повстанцы сдерживали натиск батальонов иностранного легиона и иррегулярных марокканских частей, но 20 октября, потеряв свыше тысячи убитыми и две тысячи ранеными, вынуждены были капитулировать.

Реакция ЦК ВКП(б) и исполкома Коминтерна на второе за год выступление в Европе пролетариата с оружием в руках оказалась подчеркнуто отстраненной. Ни денежных средств, ни оружия, ни профессиональных революционеров в Испанию не отправили. Вместо всего этого — обширная, но лишь в первые четыре дня, газетная информация. Сообщения собственных корреспондентов «Правды» и «Известий» в Париже и Лондоне, но с непременной ссылкой на зарубежные телеграфные агентства. Под вызывавшими прилив оптимизма и энтузиазма «шапками»: «Всеобщая забастовка, охватила всю Испанию. Бои на улицах Мадрида»; «Революционные выступления в Испании. Астурия в руках рабочих»; «Революционная борьба в Испании. Каталония отделилась от Испании. Власть в Астурии в руках рабочих».[59]