Народная монархия

Польская попытка сейчас кажется нам несерьезной. В XVI веке она была очень серьезна. Франция очень долгое время держала свое знамя самого передового отряда человеческой культуры, и другими «миссиями» не занималась почти вовсе. Свои колониальные владения она разбазарила быстро и довольно беззаботно, попытки построения «нового порядка» в Европе, предпринятые французской революцией и ее наследником Наполеоном I, не имели в сущности, никакого влияния на умы французского народа. С 1789 до 1917 года Франция видела свою миссию в революции: именно она была передовым отрядом «свободы, равенства и братства», выраженных в Робеспьере, Марате и Торрезе. Сейчас и за этим угнаться довольно трудно. Какой-нибудь Марат мог действительно греметь во всей философически и революционно настроенной Европе, какой-нибудь Торрез только и мог делать, что плясать под сталинскую дудку. Победа революции при Наполеоне означала бы превращение России в колонию. Победа в сущности той же революционной линии при Сталине означила бы превращение Франции в вассала Политбюро. Два раза в своей истории Германия проявила истинно чудовищное напряжение всех своих сил - в Первую и во Вторую мировые войны - и оба раза закончились истинно чудовищными катастрофами, что, впрочем, не совсем исключает и третьего раза.

В числе прочих вещей, о которых историки нам или не говорили вовсе или говорили путано и воровато, имеется и тот факт, что Россия является старейшим национальным государством Европы: в середине IX века Киев говорил о своей исторической роли в тех же формулировках, как и Петербург началу XX. Основные линии исторического развития за эти одиннадцать веков остались теми же. Основные политические идеи, изложенные в наших первых летописных списках повторялись даже и Сталиным. Одиннадцать веков тому назад каким-то таинственным или странным образом, где-то между Финским заливом и Черным морем, внезапно возникла государственность в принципиально готовом виде. А так как таких скоропостижных явлений в истории не бывает, - то мы могли бы предположить, что ДО Рюрика с его сундуками, какая-то государственность, или идея государственности, уже существовала на Великом Водном Пути. Но о ней мы, вероятно, не узнаем никогда и ничего.

Если из истории Киевской Руси выкинуть кашу князей и изгоев, половцев и печенегов, борьбы за «киевский стол», или походов на предмет выколачивания дани, то перед нами станет очень простая и изумительно ясная схема построения русской государственности - схема, которой нация придерживалась одиннадцать веков. Были «влияния», были катастрофы, были трагические провалы, но в общем страна тянулась к своей схеме - доминанте, линии, инстинкту, - как хотите, - и из каждого провала снова выкарабкивалась к своей прежней, старой, веками испытанной, схеме.

Я вовсе не хочу утверждать, что эта схема является наилучшей из мыслимых, возможных или даже существующих. Очень большое количество всяких схем уже отошло в вечность. Но, например, вопрос о преимуществах русской и английской схем - история уже решила. Однако, совершенно очевидным является то обстоятельство, что как только Россия отходила от своей схемы - не получалось ровным счетом ничего, кроме провалов и катастроф. Нация как-то повторяет пути индивидуального развития: эллины строили искусство, римляне строили империю. Из государственности у эллинов не вышло ничего, из искусства у римлян не вышло ничего. Объяснить все это географическими условиями Пелопонесского или Аппенинcкого полуостровов было бы очевидной глупостью. Точно такой же, как попытка объяснить дарования Ломоносова его архангельским происхождением или Толстого - его тульским. Каждому - свое…

Киевская государственность рождается в каком-то, я бы сказал, подозрительно готовом виде: сразу. Основная черта ее схемы - это уменье уживаться. Эту черту можно и оценить, или даже понять, только при сравнении с первыми шагами других государственных организаций мира. Рим - долго, упорно и беспощадно давил все окружающие его племена. Разделял, чтобы властвовать, устанавливал иерархию патрициев и плебеев, римских граждан и союзников - граждан разных разрядов, - как это делала и Германия Гитлера. Рождение всякой европейской государственности связано с долгим периодом резни, в результате которой возникает «первый среди равных», некий «а я вас всех давишь», и устанавливает абсолютизм. Классический и уже законченный пример - это Франция Людовика XI. Из кровавой каши вековых феодальных войн возникает сильнейший, навязывающий свою волю остальным.