Народная монархия

История САСШ повествует о благоговейном изумлении, которое охватывало первых переселенцев в Северную Америку. Джон Смис писал: «Никогда еще и небо и земля не были так согласны в создании места для человеческого жительства». Действительно: мягкий климат, плодородная земля, обилие леса и дичи, незамерзающее море с обилием рыбы, возможность почти любой сельскохозяйственной культуры умеренного климата, лесные промыслы, которые давали сырье для судостроения, гавани, которые обеспечивали этому судостроению и материальную и транспортную базу, – и никаких нашествий: индейцы без боя отступали вглубь страны, поставляя оттуда меха для дальнейшего товарооборота. Это была, действительно, «Господа Бога собственная страна». Что было в Москве? Тощий суглинок, маленькая Москва-река, суровый климат, ближайшие моря отрезаны со всех сторон, и из-за Оки, с «Дикого поля» непрерывная всегдашняя, вечно нависающая угроза смертоносного татарского набега.

Если в Северной Америке «небо и земля», действительно, как будто сговорились в «создании места для человеческого жительства», то в России и небо и земля, и климат и география, и история и политика как будто сговорились, чтобы поставить народ в, казалось бы, совершенно безвыходное положение: а ну-ка, попробуйте!

И вот, в результате диаметрально противоположных геополитических предпосылок выросли два и одинаковых, и неодинаковых государства современного мира. Они приблизительно одинаковы по силе – на стороне САСШ имеется колоссальное материальное преимущество, на стороне России – такое же психическое. Но если диаметрально противоположные геополитические предпосылки создали два разных, но все-таки сильнейших государства последнего столетия, то совершенно ясно, что решение вопроса лежит не в геополитике, а в психологии, то есть не в материи, а в духе.

Если этот процесс преодоления материи – духом, организацией, государственными дарованиями, боеспособностью и прочим свести в самый краткий обзор, то этот обзор будет иметь такой вид:

Ядро русской государственности к концу пятнадцатого столетия имело около двух миллионов населения и около пятидесяти тысяч кв. километров территории. Оно было расположено в самом глухом углу тогдашнего мира, было изолировано от всех культурных центров, но открыто всем нашествиям с севера (шведы), с запада (Польша), с востока и юга (татары и турки). Эти нашествия систематически, в среднем приблизительно раз в пятьдесят лет, сжигали на своем пути все, в том числе и столицу. Оно не имело никаких сырьевых ресурсов, кроме леса и мехов, даже и хлеба своего не хватало. Оно владело истоками рек, которые никуда не вели, не имело доступа ни к одному морю, если не считать Белого, и по всем геополитическим предпосылкам не имело никаких шансов сохранить свое государственное бытие. В течение приблизительно четырехсот лет это «ядро» расширило свою территорию приблизительно в четыреста раз – от 50 000 до 20 000 000 кв. километров.

В течение этих четырехсот-пятисот лет это ядро вело необычайные по своей длительности и напряженности войны и за свое государственное бытие и за личное бытие его граждан. Наши основные войны – со Швецией, Польшей, татарами и турками – длились веками, это были войны на измор. Или войны на выносливость. Все эти войны кончились переходом всех наших противников на самые задворки современного человечества. И если в 1480 году население Царства Московского составляло около шести процентов населения Австрии, Англии, Германии, Испании, Италии и Франции, вместе взятых, то перед Первой мировой войной Российская Империя имела около 190 миллионов населения, из них около 130 миллионов русского, против 260 миллионов населения перечисленных шести великих держав Европы – вместе взятых. Без революции 1917 года население Российской Империи превышало бы население этих держав. Государственная организация Великого Княжества Московского, Царства Московского и Империи Российской всегда превышала организацию всех своих конкурентов, противников и врагов – иначе ни Великое Княжество, ни Царство, ни Империя не смогли бы выдержать этой борьбы не на жизнь, а на смерть. Все наши неудачи и провалы наступали именно тогда, когда нашу организационную систему мы подменяли чьей-либо иной. Неудачи и провалы выправлялись тогда, когда мы снова возвращались к нашей организации.

Точкой, в которой концентрировались и кристаллизировались все организационные данные русского народа и русской государственности, была русская монархия. И – будет и в дальнейшем.

О монархии вообще