Народная тайна русской революции. Советы. 1905–1917 гг.

Примечательны наблюдения и других членов Совета, ставших соавторами «Истории…» 1906 г. В. Звездин, посвятивший свой очерк последним дням существования Совета, шёл в русле Троцким, говоря о вооружённом восстании как единственном пути к «полному народовластию». Совет он определял как «орган, отражающий волю и нужды рабочих, как выборное учреждение, предназначенное для ведения многосторонней классовой борьбы пролетариата»[142]. Особо Звездин апеллирует к резолюции Совета, согласно которой после ареста председателя Г.С. Хрусталёва-Носаря был брошен правительству как бы в ответ призыв к вооружённому восстанию, – он отмечает, что его, в частности, поддержали железнодорожные работники, Московский и Самарский советы рабочих депутатов. То, что Совет имел реальный авторитет у населения, что о нём знали в разных уголках страны, свидетельствует, по мнению Звездина, ряд любопытных случаев. Так, в Совет при поддержке родственников прибыл некий отставной пожилой солдат, который ослеп, а, будучи участником русско-турецкой войны 1877–1878 гг., оказался каким-то образом лишённым пенсии, и теперь он верил не начальству, которое не хотело ему платить её, а Совету, поскольку «что Совет захочет, то и будет»[143]. Этим, по мысли Звездина, определялось всемогущество Петербургского совета, его поддержка народными массами, известность по всей стране. Интересно, что сам Совет стремился даже к международным связям: пушечника Буянова он хотел направить в Германию как делегата Совета для установления связей с социалистическими партиями и проведения митингов в память о «Кровавом воскресенье»[144]. Примечательно, что собрания Совета в здании Вольного экономического общества проходили открыто, а полиция по билетам пускала людей в здание, хотя многие другие собрания в то время просто разгонялись. Когда градоначальника В.А. Дедюлина спросили, почему так, он ответил: «Совет рабочих депутатов – другое дело»[145].

Интересно, что свидетельство члена Совета Звездина, говорящее о понимании Совета как властного органа, подтверждается мнениями очевидцев событий. Например, посещавший заседания Совета потомственный дворянин Иван Бибиков на допросе в полиции в декабре 1905 г. заявил: «Посещал заседания Совета, считая его учреждением легальным, так как о нём все знали и он публиковал в газетах о своих заседаниях»[146]. Открытый для посещения Совет привлекал обывателей и своей энергичной деятельностью заставлял их поверить в то, что являлся новым активным участником общественно-политической жизни столицы. Есть и иные свидетельства авторитета Совета. Депутат Совета от табачной фабрики «Оттоман» Георгий Кондратьев вспоминал, что, когда управляющий велел сторожу фабрики не пускать его в помещение, разрешить проблему помог Совет: «…достаточно было написать записку на клочке бумаги Хрусталёву [Г.С. Хрусталёву-Носарю] с предупреждением ответственности перед Советом, после чего управляющий пригласил меня в контору, извинился…»[147] Теперь Кондратьев мог приходить на фабрику и уходить из неё в любое время.

Совет рабочих депутатов организовывал борьбу за проведение в жизнь свободы печати. К нему, а не к цензурным органам обращались, например, рабочие, желающие опубликовать свои воззвания и, учитывая провокации со стороны правительства в свой адрес, Совет обычно постановлял резолюции, смысл которых был в том, что, «если нет прямого призыва к погромам – печатать»[148]. Другими словами, если в текстах не содержалось каких-то экстремистских угроз в адрес определённых категорий людей, публикация всегда была возможна. Это было последовательной реализацией свободы печати со стороны Совета рабочих депутатов. «Реакционная пресса», как выразился автор очерка о свободе печати А. Симановский, совершенно спокойно имела право печататься. По выражению автора, возникшая благодаря свободе печати социалистическая пресса «вступила в ратоборство с остатками гнёта и произвола из-за великой идеи – общего блага всех, всего народа»[149].