Народная война

После разоблачения и расстрела Цыбульского за Ириной было установлено еще более усиленное наблюдение. Ни на один шаг не выпускали ее из поля зрения наши хлопцы. Девушка заметила это и решила итти вабанк. Она потребовала, чтобы Рысаков расстрелял ее, если он ей не доверяет.

— Так жить я не могу! — заявила она решительно.

Еще с того случая, когда Ирина выпустила зеленую ракету, мы заподозрили девушку в предательстве. Но одних подозрений было недостаточно, чтобы приступить к допросу. Следователи мы были неопытные и боялись испортить дело преждевременным дознанием.

Разоблачить Ирину помогли товарищи.

Вскоре после расстрела Цыбульского к нам в лагерь прибыл с навлинским связным человек в кожаном, изрядно потертом меховом реглане и в серой папахе. Подпоясанный военным ремнем, с маузером на одном и с полевой сумкой на другом боку, он был очень подвижен, говорил скороговоркой, дребезжащим баском и непрерывно курил трубку. На вид ему было лет тридцать пять. Отрекомендовавшись представителем областного отдела НКВД, он сказал, что оставлен для работы в тылу противника и отвел Рысакова в сторону. Там он показал командиру документ. Рысаков подозвал меня. Приезжий и мне показал удостоверение, отпечатанное на полотне. Это был Дмитрий Васильевич Емлютин, с которым в дальнейшем мне пришлось долго работать.

— У вас в отряде имеется шпионка, — сказал нам Емлютин. — Она выдает себя за еврейку, чтобы легче было маскироваться, а на самом деле — немка-колонистка. Сомнений в этом нет никаких, моя агентура точно все выяснила.

Рысаков попросил Емлютина допросить шпионку при нас.

Вызванная на допрос и понявшая, что ее песенка спета, Ирина не стала запираться. Связной из Плодного, через которого она установила с нами связь, тоже оказался матерым шпионом. Он заблаговременно устроился в Колодном под видом красноармейца, бежавшего из плена, и сумел втереться в доверие к Рысакову. История встречи Ирины с этим связным и с передачей записки — все было вымыслом. Операция с переводом к нам в лагерь врачей и больничного инвентаря была санкционирована немцами. Гестапо знало, что врачи готовятся к нам перейти, и решило им не мешать. Жертвуя больницей, немцы преследовали простую цель — создать авторитет своему агенту. Убийство, которое совершила Ирина, также было подстроено гестаповцами и военным комендантом. Ирина действительно убила человека, но это был полицай, неугодный коменданту, которого нужно было устранить.

Помимо ряда заданий, таких, например, как сигнализация самолету, чтобы летчик мог точно засечь местоположение лагеря, Ирина должна была убить некоторых районных работников, действующих в партизанских рядах. На допросе она назвала имена Мажукина, Фильковского, Черного и Тарасова.

Я о них тогда ничего не знал.

А шпионка продолжала свои показания. С Цыбульским ее познакомили заочно; в отряде они быстро узнали друг друга по приметам. Когда они ездили за оружием и, вопреки запрещению командира, якобы заходили за разведочными сведениями к приятелям, то на самом деле виделись со своим немецким руководителем. От него они получили задание убить районных работников, скрывающихся в подполье. В заключение Ирина сказала, что немцы непрерывно подготавливают шпионов и рано или поздно зашлют их в наш отряд, если уже не заслали.

Эта последняя фраза произвела удручающее впечатление на Рысакова и, как мне кажется, сыграла в его дальнейшем поведении немалую роль.

Разоблачение шпионов, пробравшихся в наш отряд, сильно подействовало на настроение многих товарищей. «Кому верить?» — этот вопрос долгое время не давал людям покоя.

У Рысакова начался приступ болезненной недоверчивости.

— К чорту вашу агитацию и призывы! — кричал он. — Хватит! Никого в отряд больше не принимать! Буду уничтожать всякого, кто попытается к нам проникнуть! Пусть нас немного, да зато проверенные люди.

И разубедить его в этом нелепом и вредном мнении в те дни было невозможно.

ПЕРВОЕ СОБРАНИЕ

После этой истории, выбившей Рысакова из колеи, я не раз напоминал ему о данном обещании связаться с райкомом, он с досадой отмахивался:

— Что ты? Нашел подходящее время, когда шпионов наплодили. Хочешь, чтобы скорее секретарей ухлопали?

Но именно в этой сложной обстановке нам, как воздух, необходимо было партийное руководство.

Я самостоятельно стал искать связи с райкомом и заговорил об этом с Симоновым.

Иван Федотович Симонов, один из бойцов нашей группы, был человеком местным. До войны он работал в партийной организации совхоза, в Красной Армии служил политруком. Местные жители относились к нему с большим уважением. Это сразу бросилось мне в глаза.