Народы моря (СИ)

На вершине уже насыпанного пандуса стоят египетские лучники и пращники и бьют уже почти по прямой, целясь в своих гезерских коллег и прочих защитников города, которые, прячась за зубцы крепостной стены, всячески пытаются помешать нашим работам. Делать вылазки бесполезно, потому что раскидать такую гору камней за несколько часов не успеешь, поэтому гадят, как умеют — обстреливают из луков, швыряют камни. Время от времени у нас и у них падают убитые и раненые. Самое забавное, что в большинстве случаев на обеих сторонах погибают гезерцы, потому что на опасных участках мы используем пленных.

Само собой, я участия в строительных работах не принимаю, в отличие от некоторых молодых сетти, которые привлекли в добровольно-принудительном порядке. Джет и, уверен, не только он, знают, кто придумал, как захватить Гезер, поэтому по мелочам меня не дергают. Рано утром и поздно вечером, когда не так жарко, я хожу оценивать работу. Стараются ребята, стараются.

Штурм назначили на утро восьмого дня после начала возведения пандуса. К тому времени он был практически закончен. Верхняя часть еще не соприкоснулась с зубцами, но уже заготовлен помост, который перекинут на них. Сделали и несколько десятков лестниц, чтобы атаковать с других сторон, не давая защитникам города сосредоточиться в одном месте. Большая часть колесничих присоединилась к тому отряду пехотинцев, который будет наступать по насыпи. Я выбрал противоположную сторону, северную, откуда было ближе всего до самого богатого района города. Ко мне присоединился Пентаур, несмотря на то, что считал, что мы делаем большую ошибку. Мол, попадем на праздник грабежа последними. Я был уверен в обратном. Богачи обычно не отличаются воинственностью. Трудно быть воином, если спишь на пуховой перине. Кто-то, конечно, будет защищать и ту куртину, которую вместе с пехотинцами собрался атаковать я, но не думаю, что их будет так же много, как в нижней части города, где живут бедняки и насыпан египтянами пандус.

Начали рано утром, до восхода солнца. Я первый раз встал так рано и, к своему удивлению, малость озяб. Мое тело, привыкнув к температуре более плюс сорока градусов, начало воспринимать плюс двадцать, как холодную. Отряд, к которому я присоединился, состоял из шестидесяти человек, командовал некоренной египтянин, что было сразу понятно, несмотря на выбритую голову и подведенные глаза. Какого он роду-племени, я спрашивать не стал. Похож на машауаша. Этот народ проживает западнее Египта, на территории будущей Ливии. После штурма мы расстанемся и вряд ли пересечемся в будущем. Тем более, что у него обычная армейская неприязнь ко мне, потому что я из колесничих, из элиты, а не серая пехтура.

Тихое и безветренное утро буквально разорвали пронзительные завывания труб и грохот барабанов. Это команда на штурм. Пехотинцы, сидевшие на земле в ожидании ее, встали, взяли две лестницы и пошли вслед за своим командиром, который вышагивал решительно. В отличие от рядовых бойцов, у него бронзовый, а не тряпичный, шлем, что во время штурма повышало шансы выжить. Защитники кидают камни в первую очередь в голову. Наверняка ему хочется проявить себя в бою, получить под командование четыре взвода — двести сорок человек — и чин менха.

Мы с Пентауром идем за ним, не отставая. У меня в руке лук, на ремне висит колчан. Стрелы взял легкие. Прочные доспехи сейчас редкость, по карману только единицам. Гезерцы ждут нас. Я замечаю несколько силуэтов на городской стене между зубцами. Стрелять не спешат, ждут, когда подойдем ближе. Пехотинцы начинают спускаться в сухой ров, который глубиной метров пять и шириной не меньше двенадцати, а я останавливаюсь на краю его, готовлюсь к стрельбе. Пентаур становится позади меня с щитом наготове, чтобы прикрыть слева или справа, если выстрелят в меня. Спереди я сам увижу и увернусь. Стрела — это не пуля, с ней можно поиграть в «Кто не спрятался — я не виноват!».

Все-таки арбалет для защитников лучше. Пусть он стреляет не так быстро, зато мощнее и, главное, арбалет можно использовать из укрытия. Стрелок из лука вынужден открываться. Даже амбразуру в башне для него надо делать больше, что сильно повышает шансы получить ответную стрелу. Я сперва разделался с теми, кто стрелял со сторожевого хода. Они так увлеклись обстрелом египетских пехотинцев, подобравшихся к стене и установивших лестницы, что мои стрелы, если и замечали, то слишком поздно. Заодно убрал и тех, кто метал камни в египтян, поднимавшихся по лестницам. Затем занялся теми, кто в башнях. По полету их стрел четко представлял, где должен стоять лучник, и в тот момент, когда он целился в атакующих, посылал ему привет снизу. Судя по тому, что обстрелы из обеих башен прекратились, делал я все правильно.

— Пора и нам, — говорю я своему возничему и замечаю, что в его щите торчат две вражеские стрелы, которые летели в меня, но я их не заметил.