Народы моря (СИ)

После рождения сына, названного по ее желанию Ханохом, моя жена научилась возражать мне.

— Услышал от гостей кое-что интересное и решил, что уедем прямо сейчас и в другую сторону, — перебив ее, твердо произнес я.

Хана поняла, заткнулась и засуетилась.

Я тем временем пошел в казарму, чтобы пообщаться с некоторыми солдатами. В крепость распределили служить двадцать одного акайваша, которые называли себя ахайё, одного из племен народов моря. Говорили они на языке, похожем на греческий, по крайней мере, некоторые слова, самые ходовые (хлеб, вода, идти…), я угадывал. Может быть, это ахейцы, которые придумают потомкам несбыточную мечту — демократию? Впрочем, в древнегреческом варианте демократия — это когда у каждого гражданина по три раба, так что цель вполне реалистичная и живучая. Как рассказали мне ахейцы, их предки жили оседло, если я правильно понял, на северном берегу Черного моря, постепенно, под давлением каких-то кочевников, смещаясь все дальше на юго-запад, пока не оказались на полуострове Пелопоннес и островах Эгейского и Ионического морей. Теперь их оттуда выдавливали какие-то пришедшие с севера дориэйсы (дорийцы?). Несмотря на похожесть языков и культур, найти общий язык ахейцы и дорийцы пока не смогли. В поход на Та-Кемет они подались от безысходности, надеясь найти пристанище для своих семей, которые у служивших у меня остались на каком-то большом острове на западе и недалеко от Африки (Мальта или Сицилия?). Служить в египетской армии согласились тоже от безысходности. Нетрудно было догадаться, что при первой возможности дезертируют, чтобы вернуться к своим семьям.

Старшим у ахейцев был Эйрас — высокий плечистый блондин лет тридцати, обладатель широкого носа и выпирающего, массивного подбородка, спрятавшегося под густой светло-русой бородой-лопатой. Когда я зашел к ним в комнату, ахейцы молились своему богу — небольшой деревянной статуэтке, изображавшей бородатого мужика с взлохмаченными, как бы вставшими дыбом, волосами на голове. Скорее всего, это их бог войны. Может быть, прототип Зевса? Свет двух больших глиняных светильников с пальмовым маслом отбрасывал на их лица красноватые блики, которые придавали воинственности, жестокости, и наполнял помещение вонью, от которой у меня сразу запершило в горле. Этот запах — запах нищеты — исходит от всех бедняков Та-Кемета. Не совсем бедные делятся запахом пальмового масла, которое втирают в кожу, чтобы не обгореть на солнце. Запах цветочных духов — признак среднего класса и выше. Мой визит не обрадовал ахейцев. Я их особо не притеснял, относился так же, как и к солдатам других национальностей, но командира всегда есть за что не любить. Уверен, что простят мне несвоевременный визит.

— Как только взойдет луна, я уеду отсюда. На север-восток, — показал я рукой, — в Ханаан. Если хотите, можете присоединиться ко мне.

Если они не согласятся, мне придется прорываться в одиночку. Точнее, на трех колесницах, двумя из которых будут управлять мои рабы-мужчины, и с минимальным количеством багажа. У этого варианта было много слабых мест.

— Нас убьют, если догонят, — после паузы медленно произнес Эйрас.

Говорил медленно он по жизни, а не только из-за плохого знания египетского языка.

— Если будет, на чем гнаться, — сказал я. — Мы уведем всех лошадей.

В крепости двадцать шесть лошадей для тринадцати колесниц (две — вновь прибывших) и четыре осла, впрягаемые в две двухколесные рабочие повозки. Есть еще пара волов для хозяйственных нужд, но на них уж точно не погонятся за нами.

— В ближайшее время у вас вряд ли появится такой же шанс вернуться к своим семьям, — подсказал я.

Ахейцы смотрят на меня, не отрывая глаз. Большинство из них поняло только общий смысл сказанного мной. Теперь пытаются интуитивно оценить ситуацию и принять решение.

Кивнув на их деревянного божка, добавляю крамольное:

— Бог услышал ваши молитвы. Услышите ли вы его совет?

Последняя фраза сработала. Ахейцы переглянулись и тихо загомонили на родном языке. Судя по отдельным, угаданным мною словам, стал для них вестником бога.

Пользуясь моментом, потребовал:

— Одно условие — беспрекословно выполнять все мои приказы, пока не доберемся до города на берегу моря. Там вы пойдете своим путем, я — своим.

Ахейцы обменялись несколькими короткими репликами, и Эйрас озвучил их решение:

— Мы согласны.

— Тогда поклянемся вашему богу соблюдать наш договор, — предложил я.

Клятвопреступничество у всех народов в эту эпоху — самый страшный грех. Они уверены, что от богов не спрячешься, найдут и накажут. Стопроцентной гарантии, что клятва убережет меня от смерти от их рук, не было, но прорываться на трех колесницах еще опаснее.

Повернув обе руки ладонями к деревянной статуэтке, ахейцы поклялись подчиняться моим приказам до прибытия в город на берегу моря. Я точно так же продемонстрировал ладони, пустые, то есть, такие же чистые, как и мои помыслы, и поклялся на египетском языке, понятном ахейцам.