Народы моря

Город Саис намного меньше Мен-Нефра. Обнесен семиметровыми стенами из камня и сырцового кирпича. Башни почти вровень со стенами. Что меня поразило — закрытые ворота. Привык, что в Мен-Нефере и других городах внутри страны ворота не закрывают ни днем, ни ночью. Не уверен, что их вообще можно закрыть. Подозреваю, что в случае нападения входы в город просто замуруют. В Саисе культ Нейт — богини первоначального неба, мудрости, искусства, ткачества, войны, охоты, защитницы женщин и семьи. Довольно противоречивый набор обязанностей, но я еще в Шумере привык, что у богов левая рука не ведает, что творит правая, и наоборот. Саис считается не просто религиозным центром, а еще и городом ученых, художников, скульпторов, поэтов и прочих трутней, созданных оттенять на контрасте тупую, однообразную и тяжелую жизнь работяг. Они сбегаются сюда со всего Та-Кемета, чтобы вдали от власти показывать ей… нет, не дули в кармане, потому что карманов пока нет, и дуля у египтян обозначает очень приятный процесс для обоих его участников, а как надо прожить жизнь, чтобы потомки качали головой, услышав твое имя.

Сети жил не в городе, а в войсковом лагере, разбитом на пустых, пересохших полях, ожидающих паводка, расположенных вдоль левого берега одного из русел дельты Нила, в большом белом шатре, который окружали шатры поменьше старших командиров, и навесы, под которыми отлеживались в жару младшие командиры и солдаты. Сейчас был самый жаркий период года. И какого черта эти уроды из пустыни не пришли на два-три месяца раньше, когда погода была намного приятнее?! Наверное, ждали, когда египетские крестьяне соберут урожай. Кстати, урожаи зерновых здесь собирают сам-двадцать. Западноевропейцы будут собирать такие только в девятнадцатом веке, если ни в двадцатом, когда научились использовать селитру, как удобрение. У египтян есть Нил, удобряющий поля бесплатно.

По прибытии я первым делом искупался в реке. Жители Та-Кемета, за редким исключением, плавать не умеют. Плавать быстрее крокодила не научишься, а медленнее чревато оказаться в его чреве. В Мен-Нефере каждый месяц рептилии сжирали одного-двух зазевавшихся, а уж про погибший скот даже не упоминали. Зато Нил был и превосходным скотомогильником. Когда я, посвежевший и как бы снова рожденный после многодневного, утомительного, пыльного, испепеляющего перехода, собирался прилечь под навесом, натянутым под наклоном с помощью двух пар кольев разной длины, пришел раб-негритенок и пригласил к наследнику престола, всего лишь потенциальному, как теперь понимаю.

Сети полулежал на подобии шезлонга. Два черных раба стояли по бокам и гнали на него раскаленный воздух большими опахалами из белых страусовых перьев. Мне почему-то подумалось, что, если бы рабы были белыми, опахала пришлось бы делать из черных страусовых перьев. Еще один черный раб колдовал над тремя кувшинами, приготавливая какой-то освежительный напиток на основе виноградного вина. Обычно его разводят водой, но иногда добавляют свежевыжатые соки, мед или пальмовое вино. Порой коктейли получаются на удивление приятными. Когда я, повинуясь вялому жесту сухой руки старшего сына фараона, опустился на другой шезлонг с мягкой подушкой белого цвета, заметно потемневшей там, где соприкасается с задницей, раб подал один золотой бокал с напитком своему господину, второй — мне. Коктейль был теплый, но освежал. Впрочем, после многочасовой езды на жаре по пыльным дорогам я бы посчитал за счастье грязную воду из лужи. В жарких странах понимаешь, что нет ничего вкуснее, чем свежая прохладная вода. Выпитое сразу же выступило крупными каплями пота на всем теле.

— Воевал раньше с чихну или народами моря? — спросил Сети, потягивая напиток помалу, будто это последний на сегодня, надо растянуть удовольствие.

— Нет. И с теми, и с другими сталкиваюсь впервые, — признался я. — Но воевал с другими морскими разбойниками и пустынными кочевниками. Не думаю, что эти сильно отличаются от них.

— Мой дед разбивал и тех, и других по отдельности. Вместе они не будут сильнее, — сказал старший сын фараона. — Послезавтра выступаем в поход. К тому времени наши враги будут в двух-трех переходах от Саиса, так что вернемся быстро.

— Надеюсь, что так и будет, — сказал я.

Самоуверенность у египтян, что нынешних, что будущих, непрошибаемая. Причем чем хуже идут дела, тем тверже в своих заблуждениях.

— Надеюсь, за ними следят наши патрули? — поинтересовался я, собираясь не сильно удивиться, если услышу отрицательный ответ.

— Конечно, — ответил Сети. — Местные жители следят за ними и сразу доносят нам.